Мы нитью связаны одной
– Дэвид, ты меня слышишь? – откуда-то издалека звучал знакомый голос. – Дэвид, я здесь.
Он послушно последовал за голосом, выбираясь из яркого света обратно в мир, наполненный полутонами.
Обнаружив себя лежащим на полу посреди просторной комнаты, Дэвид удивился, ведь рядом не было никого. Его окружали привычные предметы мебели, такие как длинный бежевый диван, отгороженный от кирпичного камина журнальным столиком, поверхность, которого целиком была выполнена из стекла. По обе стороны от камина тянулись высокие стеллажи из темного дерева, доверху забитые старыми книгами, чей тяжелый запах бумаги, стремящейся превратиться в пыль, ощущался даже с большого расстояния.
В дальнем конце комнаты стояло черное блестящее пианино, нашедшее для себя уютное место прямо возле окна, которое обрамляли тяжелые бархатные шторы цвета кофе с молоком. И самым странным казались десятки колокольчиков разных размеров и форм, что висели под потолком. Они были разбросаны не хаотично, а представляли собой широкую линию, берущую свое начало от двери, затем огибающую ничем не примечательную люстру и заканчивающуюся у противоположной от пианино стены над огромной картиной Сальвадора Дали, которую мистер Розен тут же узнал.
– Как ты нашел меня, Дэвида? – встрепенулись колокольчики, порождая мужской голос. – Тебе нельзя здесь находиться.
– Профессор? Где вы?
– Я всюду, – загадочно ответил старик.
– Но… Я не понимаю.
– Подожди. Закрой глаза, и я выведу тебя. Не открывай, пока я не скажу.
Дэвид не переставал удивляться происходящим событиям, но в данном случае он, не мешкая, закрыл глаза. Едва веки сомкнулись, как мистер Розен почувствовал руку Профессора у себя на плече – такая дряхлая, но в то же время очень сильная.
– Не открывай, – голос прозвучал четко за спиной, и Дэвид послушался.
Для него ничего не менялось: он стоял посреди гостиной с закрытыми глазами и просто ждал, пока вокруг него менялся мир. Профессор медленно отпустил плечо Дэвида.
– Открывай, – сказал старик.
Дэвид послушался. Гостиная никуда не делась, да только изменилась в некоторых мелочах: на диване появился бордовый плед; журнальный столик изнывал под весом десяти, а то и пятнадцати толстых книг; в камине, потрескивая дровами, танцевали языки пламени.
– Ненадолго мы расстались, – улыбнулся Дэвид, глядя на морщинистое лицо Профессора.
– Так как ты нашел меня? И зачем? – обеспокоенно спросил старик.
– Меня привел Льюис. Не знаю зачем, не знаю откуда, не знаю куда, но так или иначе я здесь.
– Значит, у него были на то веские причины. Да, Льюис?
– Мяу, – подтвердил кот и запрыгнул на диван.