– Упыри, которые пьют у людей кровь?
– Да. Митяй, ты бы мог? – Влас Петрович посмотрел на Митяя, тот тяжело вздохнул и потянул вверх рукав рубахи, демонстрируя Стелле след от укуса.
– Я бы его подопытным кроликом, – сказал он мрачно.
– Фон Клейста? – Стелла побледнела.
– Да. – Митяй одернул рукав и тоже отступил в тень, как и его отец.
– И теперь вы?.. – Стелла не договорила.
– Нет, – сказал за Митяя дядя Гриша. – Он – нет.
– А кто тогда – да? – спросила Стелла. – Есть те, кто стал… упырем?
– Есть. Половина моей деревни.
– Хорошо, – Стелла кивнула, – тогда объясните мне, пожалуйста, почему половина деревни превратилась в вурдалаков, а ваш сын остался человеком? Я должна понять механизм, найти логику в вашем рассказе.
– Вурдалаками, как вы изволили выразиться, становятся те, кто умер от рук… – дядя Гриша горько усмехнулся и сам себя поправил: – кто умер от вампирских клыков. Они умирают, их хоронят, а потом они… выбираются.
– Из могил?
– Из могил, из-под земли, – сказал Влас Петрович. – Я видел братскую могилу в овраге у Гремучего ручья, ту самую, куда немцы сбросили тела своих же солдат. – Часть из тех, кого там похоронили, выбралась на следующий день.
– Они выбрались вурдалаками? – Стелла погасила папиросу, откинулась на спинку стула. – Вы уверены, Влас Петрович?
– Мы уверены! – сказал Сева. – Мы уверены, потому что нам с Митяем и Соней пришлось от них отбиваться в Гремучей лощине.
– Влас, покажи ей, – попросил дядя Гриша. – Лучше один раз увидеть.
Влас Петрович устало потер глаза, загасил папиросу, вышел в прихожую. Стелла проводила его заинтригованным взглядом. Вернулся он с вещмешком в руках, рассеянно оглядел стол, сдвинул в сторону чашки с кофе и пепельницу, расстелил в центре газету, положил на нее череп Клауса фон Клейста, сказал чуть виновато:
– Вот.
На мгновение на лице Стеллы отразились испуг и омерзение, но довольно быстро на их место пришло любопытство. Она долго и внимательно рассматривала череп, даже чиркнула кончиком ногтя по одному из клыков.
– Это точно не бедный Йорик, – сказала наконец.