Усадьба ожившего мрака

22
18
20
22
24
26
28
30

– Давайте вы сначала попробуете, а потом я решу, верить вам или не верить.

– Нет! – В их диалог вдруг вмешался дядя Гриша. Взгляд его был полон мрачного огня, ничего общего с тем дядей Гришей, которого они раньше знали.

– Что – нет? – удивилась Стелла.

– Вы должны решить сейчас. Либо вы верите нам безоговорочно, либо мы выводим вас из операции.

Она размышляла недолго, считай, вообще не размышляла.

– Я верю, – сказала, глядя не на дядю Гришу, а на Власа Петровича, а потом велела: – Ну же, рассказывайте!

Рассказывать, видимо, надлежало именно Власу Петровичу, потому что дядя Гриша снова едва заметно кивнул и отступил в тень.

– Вы говорили, что по городу поползли слухи. – Головин решил начать издалека. – Про странные убийства, про… упырей.

– Говорила. Слухи ходят. – Стелла уселась напротив него, закурила свою тонкую вкусно пахнущую папироску. – Всякая дичь про… вурдалаков.

– Так вот, это не слухи.

– Про вурдалаков? – Стелла глубоко затянулась.

– Да. В Гремучем ручье было их… – Головин задумался, – их гнездо. Это долгая история, пока просто примите, как данность.

– Те трупы… – Зрачки Стеллы расширились, – немецкие солдаты с оторванными головами…

– Нет, это не упыри. – Влас Петрович покачал головой. – Это Горыныч. Другой… другое существо.

Стелла молча кивнула, мол, продолжайте, товарищ командир, а уж я посмотрю, верить вам или нет.

– Упыри – это семейство фон Клейстов. Сам Отто фон Клейст, его сестра Ирма и старший брат.

– Не было никакого брата. – Стелла помахала рукой перед лицом, разгоняя облачка папиросного дыма. – Я бы знала.

– Вы не знали. Брат был. Просто, его физическое и душевное состояние было таким, что фон Клейст предпочел скрыть его существование.

– Один момент! – Стелла подняла вверх указательный палец. – Когда вы говорите про упырей… Упыри – это ведь образное выражение, да? Все фашисты – упыри.

– Это не образно, это буквально, Стелла.