Исполнение

— Если вы говорите про Кошмар, — прохрипел Дитрих, подходя к лестничному пролёту и на негнущихся ногах начиная подниматься, — то даже у него не хватило бы сил на подобное. Он может его прогнать, в исключительных случаях может заставить его погаснуть — но не настолько извратить.

— Если говорить про Кошмар, как про абстрактную силу, которая вступает в контакт с Цветом по воле случая — несомненно, так, — согласился эльф, — однако в том-то и соль, что Убийца, получив доступ к источнику такой силы и пустив его в свою душу, получил на выходе оружие сокрушительной мощи.

— Убийца воспользовался силами Кошмара? — Меридия так удивилась, что споткнулась и чуть не покатилась по ступенькам, но Дитрих, вовремя схватившись за перила левой рукой, правой её вовремя удержал, — но… но ведь мы читали, что он всего лишь использовал против драконов враждебные им Цвета.

— Для того, чтобы справиться с обычными драконами, безусловно, хватало таких ресурсов, — подтвердил эльф, — но, чтобы справиться с королевскими, этого уже было недостаточно. Кроме того, до времени Убийцы Цвета и вполовину не так сильно жалили драконов, как делают это сейчас. Вдобавок — королевские драконы всегда чувствуют боль от противоположных Цветов сильнее остальных соплеменников. А, как известно, чем больнее тебе делает какая-то вещь, тем меньше у неё шансов прикончить тебя до конца. Или, проще говоря, эта боль делала королевских драконов сильнее. Да и, что бы там ни писали в учебниках истории, королевские драконы любого клана прекрасно могли за себя постоять. Впрочем, — он указал на очередную залу, — мы пришли. Сейчас вы сами всё увидите.

Действительно, войдя в новое помещение, они вспомнили это место. Ибо, увидев даже приглушённые серебром воспоминания, забыть их повторно было уже невозможно. Как и место, где это происходило.

— Подходите сюда и ложитесь, — эльф сел посреди залы в позу лотоса, — я… знаю, как вам сейчас плохо, и что к Цвету вы воззвать не сможете. Поэтому и пошёл с вами, чтобы помочь.

Немного посомневавшись, принц и принцесса все-таки подошли к эльфу и улеглись, положив головы ему на колени и закрыв глаза. Тот мягко положил им на лоб ладони и начал говорить:

— Серебро хладнокровное, крепкий хребет, вместилище всяких богатств, покровитель стяжателей — укрепи своего служителя, — голос эльфа звучал таким, каким драконы ещё его не слышали. Он был наполнен одновременно яростью и тоской. Ненавистью и печалью. Этот голос словно обращался к драконам, что жили здесь до этого, обвинял их в том, что они ушли… и в то же время понимал, что их вины в том не было. Это был словно голос ребёнка, каким-то образом сумевшего прогнать от себя своих родителей, и потом всю жизнь об этом сожалевшего, — тому, кто чувствует его, слушает, повинуется слепо — ответит! Кожу того, кто умеет хранить, вервие, связки и мышцы его — крепит…

Конца молитвы драконы уже не слышали — их уносил поток видений. Всё, что они могли — лишь крепче стиснуть руки, понимая, что уведенное сейчас будет во стократ хуже…

На этот раз тени Дитриха и Меридии появились прямо в зале. И сегодня зал был куда как более наполнен… подробностями. С десяток драконов стояли на коленях в стороне, словно парализованные. Посреди же зала лежал… да, вне всякого сомнения, дракон, только в меньшей ипостаси. Его одежда была обуглена, тело казалось изломанным, а в широко раскрытых глазах навеки отпечатался отблеск обиды. Словно этот дракон что-то очень сильно хотел сделать, и ему не хватило самой малости.

С левой стороны послышался шум. Повернувшись, Дитрих и Меридия увидели Убийцу, который сражался… да, вне всякого сомнения, с молодым Карнекиром. Вокруг ладоней юного дракона хлестали потоки Серебра, и Меридия мельком подивилась, до какой степени, оказывается, может быть боевым Цвет Серебра. Но схватка была унизительно короткой. Убийца, на которого, казалось, почти не оказывал никакого влияния Цвет, в один момент просто поднял руку, и Карнекира обдало чёрным туманом. Весь Цвет, призванный юным драконом, погас, словно его и не было, а ладони его стали такими обугленными, как и тело того, кто был убит первым. Мало того — этот странный туман полностью его парализовал.

— Как ты мог даже думать, — со смехом говорил Убийца, — что если уж твой папаша, будучи Хозяином, ничего не смог сделать, то на что-то хватит сил тебе, щенку? Превращайся!

И Карникер покорно принял драконий облик. При этом он продолжал хранить неподвижность.

— А теперь — наглость будет наказана, — зловеще сказал Убийца, подходя к дракону, — вот так — для начала!

Выхватив свой клинок, он почти молниеносно отсёк у Карнекира оба крыла. Боль, казалось, отрезвила его, но всё, что дракон мог делать — это задыхаться под тяжестью сапога Убийцы.

— А теперь, — зловеще сказал Убийца, посмотрев в сторону остальных неподвижных драконов, — подходите по одному. Да размер поменьше принимайте, а то больно много ваши туши места занимают.

Драконы покорно приняли меньшие ипостаси и стали подходить к ним. Каждый член королевской семьи вставал на колени и опускал голову. И через мгновение её отсекал тесак Убийцы. После чего по щелчку его пальцев обезглавленное тело отбрасывало в сторону, а кровавую росу со своего клинка он стряхивал на морду Карнекира со словами:

— Теперь эта кровь на тебе…

Дитрих и Меридия, даже будучи бестелесными тенями, смотрели на это, застыв от ужаса. Особенно Меридия… несчастная девушка всегда воспринимала Карнекира как члена семьи, но никогда им особо не интересовалась. Просто почему-то он всегда был рядом, готовый помочь, поддержать, дать совет, иногда даже успокоить… Но только теперь Меридия поняла, наконец, что её тревожило в Карнекире все девяносто пять лет своей жизни. Ни разу она не видела его в драконьей ипостаси. И теперь было понятно, почему.

Но вот уже восьмой раз Убийца взмахнул своим клинком и оросил морду Карнекира кровью. Тот, уже прекратив попытки вырваться, тихо скулил и завывал, хоть так провожая в последний путь умирающих членов семьи. Посмотрев в сторону драконов, ждущих своей очереди, Дитрих, к ужасу, узнал Ланире и Киноби, которые, вероятно, частично сбросили чары и теперь сидели, обняв друг друга и беззвучно плача…