Стокгольм delete

М: Еще бы! Все было бы по-другому, и как бы плохо ни было, все равно было бы лучше. Для всех, и прежде всего для моей семьи. Но что-то есть такое у меня в характере… должен идти вперед. И каждый раз не туда.

ЙС: Понимаю… Рассказывайте дальше.

М: Мы встречались раз в неделю. Остальное время Себбе общался со мной шифрованными мейлами. Для встреч он почему-то выбирал фитнес-клуб. Он там качался. «ДжимМакс» – знаете такое место на Реерингсгатан? Работает круглосуточно.

– Класс, – сказал Себбе, – настоящий тренинг, без этих педрильных выкрутас. Вес выбираешь сам. Тренер только по виску постучит – ну, смотри…

Темные очки. Он никогда не снимал очки даже в помещении.

На стене – шестидесятидюймовый телевизор. «Евроспорт» – без звука. А звук – «Евротехно», из всех динамиков. Уши болят. Древние афиши – Арнольд Шварценеггер и Уве Рюттер тужатся, показывают мускулы на чемпионате мира по бодибилдингу. И люди… иногда мне казалось, что все, кто туда ходит, – вариации самого Себбе.

Максим стоял рядом, изготовившись, как для прыжка, – подхватить штангу, помочь, если Себбе ее не осилит.

Татуировки на теле Себбе двигались в такт – то вытягивались, то сжимались.

Он обратил внимание, что я не могу оторвать взгляд от его украшений.

– Первую я сделал в Амстердаме. Шестнадцать лет мне было… о, черт, как я люблю Амстердам! – на лбу блестели крупные капли пота.

– А вторую – в Гоа, через два года, – он показал на длинную вязь, змеившуюся по бицепсу. Вздутые вены на его накачанных мышцах шевелились как черви.

– Третья и четвертая – Христиания в Копенгагене. Там шикарная студия. И много еще чего.

Вычислить общий знаменатель перечисленных мест не составляло труда.

– А ты подумал, как твои татуировки будут выглядеть, когда ты состаришься? – спросил я и усмехнулся, глядя ему в глаза. – На сморщенной коже?

Себбе бросил штангу и резко встал.

– Ну-ка подойди.

Максим сжал кулаки.

Он железной хваткой сжал мне запястья и подтащил к себе. Его потная рожа была в дециметре от моего лица.

– Слушай сюда, – прошипел он. – Ты работаешь на меня, я тебе плачу. Но заруби себе на носу: никогда не хами. Никогда. Со мной не стоит собачиться.

Себбе это Себбе – он реагировал мгновенно и круто.