— Прости, как ты сказал, его зовут?
— Лем Паркер.
— Лем Паркер? — Эби притворилась, что пытается вспомнить, перебирает в сознании десятки имен. — Нет, прости. Ничего.
— Но он писал о тебе! — Хьюз пожалел, что продал письма.
Нет, он больше не переживал, что расстался с этими крупицами прошлого, просто сейчас ему меньше всего хотелось выглядеть сумасшедшим. А без писем он выглядел сумасшедшим. Ведь невозможно было показать Эби письма Паркера, где он говорил о ней так много и так нежно. Страстная, пылкая. В словах старика Эби превращалась в ангела и демона по желанию ее любовника. В словах старика она была самым странным, что случалось с ним за всю жизнь. Но сейчас Эби смотрит на Хьюза и говорит, что никогда не знала его старого доброго друга. Это начинало злить. — Ты не помнишь всех, с кем занималась любовью? У тебя их так много или что?
— Я занималась с Паркером любовью? — Эби снова улыбнулась.
— Он писал об этом в письмах.
— Так он рассказывал тебе о своих женщинах?
— Только о тебе.
— Не понимаю, что во мне особенного.
— Паркер считал тебя особенной.
— А ты?
— А что я?
— Для тебя я тоже особенная?
— Немного. — Хьюз покраснел, попытался объяснить, что письма от Паркера приходили после его смерти, покраснел еще сильнее, замолчал. Эби долго смотрела на него, изучала.
— Ты самый странный мужчина своего вида, — сказала она, сравнивая Хьюза с теми, кто отправил ее в этот мир-куб.
— Странный? Это плохо?
— Нет. Другие были плохими. А ты нет.
— У тебя было много мужчин?
— И не только мужчин.