Ревелль

Мэг остановилась, чтобы промакнуть лоб платком. Триста все так же сидела вцепившись мне в руку.

– Что было дальше? – с трудом выдавил я.

– Они слишком долго страдали. Я прочитала мысли твоей мамы: она много лет скучала по своим детям и теперь была готова на все, лишь бы вернуть их. Поэтому они сделали то, о чем просил таинственный гость. Сдали одну из своих лодок в аренду трем женщинам из семьи Ревелль и утопили их.

Кровь застыла в жилах.

Не может быть.

– Тот человек подробно рассказал им, что нужно сделать, чтобы все выглядело как несчастный случай. Но не помогло. Мои сородичи прочитали их мысли, полные чувства вины, а водолазы нашли тела, полусъеденные рыбами, и, хотя полиция до сих пор вела поиски похитителя их маленькой дочери, твоих родителей приговорили к казни на электрическом стуле.

Сердце остановилось.

Мимо пролетела муха. Села на край уже опустевшей чайной чашки Мэг.

– Казнь была публичной. Я там не присутствовала, но видела словно собственными глазами. Потому что эта картина много недель снова и снова прокручивалась в головах у людей. Ужасная смерть. – Она содрогнулась. – Твоя мама была первой женщиной, которую казнили таким образом на Шармане. Элизабет Джонс. Можешь где-нибудь поискать сведения о ней.

В ушах загудело. Дрожь охватила все тело, проникая до самых костей, била с такой силой, что казалось – я вот-вот рассыплюсь.

– Спасибо, – услышал я голос Тристы. Почувствовал прикосновение ее руки к своей спине, прохладу дверной ручки, ослепительный свет солнца.

Я схватился за черный косяк, пока Мэг не захлопнула дверь.

– Как звали моего отца?

– Джеймс. – Она устало улыбнулась. – Потому тебя и назвали Джеймисон.

Сын Джеймса.

Безжалостный солнечный свет, грохот мостовой, неумолчный гул в ушах… В нем тонул голос Тристы, зовущей меня по имени, ее торопливые шаги вдогонку, все закружилось, закру…

Меня вывернуло наизнанку прямо на чистую брусчатку. Случайные прохожие крепче стискивали в руках свои драгоценности, а меня рвало, рвало, рвало…

Мои мама и папа мертвы. Моя сестра пропала. Скорее всего, мертва. И мои родители убили мать Лакс. Мать Милли. Мать Роджера.

Триста схватила меня за плечи. Живот опять скрутило.

– Я должен им рассказать, – слышал я свой голос. Снова и снова.