Ревелль

У меня не было сил встретиться с ними взглядом. Я опустил голову и выдавил:

– Так и есть.

Роджер отшатнулся, и обида на его лице обожгла меня больнее, чем все удары Вольфа.

Толпа снова хлынула вперед. Меня схватили чьи-то руки, я еле вывернулся.

– Но пожар устроил не я! – Я тщетно попытался перекрыть общий гвалт.

– Не может быть. – Роджер глядел на меня так, будто видел впервые.

– Арестуйте его! – крикнул кто-то.

– Позовите эдвардианцев!

– Не надо, сами разберемся!

Толпа вокруг нас разрасталась. Красавцы Ревелли, молодые и старые. Тетя Кэролин, которая всего пару дней назад учила меня завязывать галстук. Дядя Томас, который все лето приветственно хлопал меня по спине. Даже Колетт и Милли уставились на меня так, словно я своими руками утопил их матерей.

Ревелли стали мне почти что семьей – той, которой у меня никогда не было. А сейчас они жаждали разорвать меня на куски.

– Я должна была рассказать. – Лакс смотрела на меня, и по ее лицу струились слезы. – По-другому нельзя.

Она говорила серьезно. Ради своей семьи она была готова разбить сердце и мне, и себе. На тысячу осколков. Безвозвратно. И маска так плотно срослась с ее лицом, что никто даже не догадывался, какую огромную жертву ей пришлось принести.

Тетя Кэролин сердито взглянула на меня и обняла племянницу:

– Девочка моя, ты поступила правильно.

Но Лакс упрямо сверлила меня взглядом, словно хотела, чтобы этот миг отпечатался в моей памяти навечно.

– Джеймисон, оставь нас в покое. Дьюи равен мне. Равен по силе. Равен по магии. Равен по жизни.

И ушла, растворившись в толпе. А я остался стоять, шатаясь от ударов ее жестоких слов. Кто-то толкнул меня сзади. Чьи-то руки ухватили за лодыжку. Я не удержался на ногах, рухнул на обломки досок, и раненое плечо отозвалось резкой болью.

– Она лжет! – кричал я всем и никому. – Притворяется, потому что хочет защитить меня. Защитить вас всех!

Никто меня не услышал. А если бы и услышали, не поверили бы. Ведь Лакс их прима. А Дьюи их спаситель. Ну а я – никто, чужак.