Ревелль

– Я тебе никогда не врал. Даже в ту первую ночь.

– И тем не менее пообещал отдать мне все спиртное на свете.

Боже мой. Ну и дурак я был.

– Я был околдован, если не сказать больше.

Хотя бы этого она не отрицала.

– Как поживает твой поставщик? – поинтересовался я. – У него, должно быть, сильно болит лодыжка.

– С ним все хорошо. – На ее лице промелькнула непонятная тень.

– В смысле – хорошо? Лечится?

Она заправила за ухо выбившийся локон.

– Или больная нога стала проблемой кого-то еще?

Лакс встретилась со мной взглядом. Угадал.

– Интересно.

Она покосилась на меня:

– До выборов всего двадцать четыре дня. Всем будет лучше, если он останется на ногах. И не надо на меня так смотреть.

– А я и не смотрю.

Переведя дух, она свернула в узкий переулок. В конце путь преграждали скрюченные плакучие ивы, но Лакс раздвинула их густые ветки и вышла на узкую протоптанную тропинку. Я пошел за ней через заросли. Душная вонь Главной улицы сменилась терпкими запахами земли и листвы. Через несколько минут Лакс нырнула под ветку дерева, отвела рукой листву, открывая моему взору бушующий океан.

– Вот и пришли.

С каждым шагом нóги все больше вязли в золотом песке. Густые заросли плакучих ив скрывали пляж от посторонних глаз. Неудивительно, что я не нашел его сам: заметить эту полоску песка можно было, только проплывая мимо нее.

– Видишь то место, где гребни волн как будто ломаются?

Я прикрыл ладонью глаза от палящего летнего солнца. В ложбинке между волнами из воды выглядывал причальный столб. Полуразбитый, обросший ракушками.