Ревелль

Или вообще это был ребенок?

На прохладном ветру руки покрылись мурашками.

– Ну как? – Пока я натягивал рубашку через голову, Лакс не сводила глаз с горизонта.

– Это тот самый пляж. И пристань все еще там, под водой.

– Как я и говорила.

Она встала, потянулась, закинув руки за голову. Платье задралось, приоткрыв бедра. Я отвел глаза. В моих жилах до сих пор струились остатки ее магии, пробуждая желание, в котором я боялся признаться даже себе.

Мы молча пошли обратно, петляя по лабиринту веток и листьев. Когда мы наконец оказались в том самом узком переулке, я остановился завязать ботинки, а она прислонилась к стене:

– Значит, твои родители перед смертью приезжали сюда?

– Я не знаю, живы они или нет, – признался я. Рассказывать ей об этом – сущая глупость. Бетти расхохоталась мне в лицо, когда я предположил, что родители все еще могут быть живы. Роджер и Триста были милосерднее, но даже они считали, что я придаю слишком большое значение своим обрывочным воспоминаниям.

Лакс хотя бы не стала смеяться.

Я сунул руку в карман.

– Хочешь, покажу фотографию?

– Не стоит. – Она увлеченно разглядывала маникюр. – Пока ты плавал, я покопалась в твоих вещах.

Ну а как же.

– Моя расплата за то, что оставил их под твоим присмотром.

На обратном пути она больше ничего не говорила, но хотя бы шла рядом со мной, а не впереди. Дойдя до пончиковой, она указала на сидящих внутри спиной к нам Роджера, Тристу, Колетт и Милли. На миг мне показалось, что Лакс тоже хочет зайти, но нет – она пошла прочь. Не успел я протянуть руку к двери, как она обернулась и неуверенно произнесла:

– Я вот что подумала… Туристы почти никогда не заглядывают на этот пляж. Они и не знают о его существовании.

Вот почему там такая тишина и покой.

– Значит, мои родители забрели туда, где им быть не положено?

– Или… – Лакс колебалась. – Или они не были туристами.