– Можно спросить – почему?
Он не пытался защищаться, поэтому я не чувствовала, что обороняюсь.
– Я агент отдела нераскрытых дел.
– Ясно.
– Вам принадлежит одна из хижин рядом с тем местом, где в последний раз видели девочек?
– Да, и я бы отдал свою левую ногу, чтобы вернуться в прошлое и продать эту хижину в ту же секунду, как я ее унаследовал. До того, как все произошло. – Он вновь надел очки. – Изначально это был охотничий домик моего отца. Я охоту не любил, но иногда ходил туда с ним, когда был подростком, и хижина напоминала мне о том, как мы вместе проводили время, так что я оставил ее себе.
– И она по-прежнему ваша?
– Да. Или, я бы сказал, она находится в доверительном управлении. Когда нас с женой не станет, она перейдет нашим детям.
– Где вы были двадцать третьего июля восьмидесятого года?
Его рот скривился, и я поняла это как выражение сочувствия.
– Мы с женой были в Дулуте. Ей там вручали награду. В газете есть наши фото в тот день и вечер.
– Ночь вы тоже провели там?
– Да. На завтрак отправились в Канал-парк.
Надо, подумала я, сказать Кайлу, чтобы проверил эти детали.
– Вы когда-нибудь посещали свингерские вечеринки Кайндов?
Он выпрямился, его щеки покраснели.
– Что, простите?
– Один из свидетелей мне сообщил, что в доме Кайндов проходили вечеринки для взрослых. Вы когда-нибудь их посещали?
Он издал какой-то странный звук, и я не сразу поняла, что он смеется.
– Иногда. Ничего вопиющего там, честно говоря, не было. По большей части просто обнимались по углам. И клянусь вам, что все происходило только между взрослыми и по обоюдному согласию.