— Ты рушишь мою оболочку.
Осколок фарфора больно вонзился в запястье, я зашипела.
Для меня время остановилась. Настоящий Бранвейн Молчаливый заканчивал рисовать в воздухе последние символы, чтобы "Арканис" явил свою разрушительную мощь. Но он делал это так медленно…
— Не отда-а-а-а-а-а-а-ам, — Дух обвился вокруг Жезла Могущества.
А я выдернула черный камень и почувствовала, что падаю. Но недолго — меня поймали две обезьяны.
Рядом пронеслась ма, но все ее внимание было обращено на голема.
— Цел, — крикнула она Генгеме. — Тело в порядке.
— Она меня чуть не разрушила. Но я победил. Сохранил и приумножил, — радовался дух и победно болтал в воздухе ногами.
— Камень, — прокричала Генгема. — Камень у Матильды.
— Дурак. Ты должен был его защищать, — Ма сняла с ноги туфлю и запустила в голема, но попала в одну из обезьян.
Та отчаянно заголосила, пораженная несправедливостью.
— Но Жезл больше. Я выбрал лучший артефакт.
Я схватила обезьян за хвосты и потянула, направляя их в противоположную от ма сторону.
В это время Бранвейн запустил в нас "Арканис".
Генгема и Бастинда совершили невозможное. Они заморозили время. Буквально. Такого холода я не испытывала никогда в жизни. Дыхание вырвалось изо рта легким облачком. Облачко замерзло и рухнуло вниз.
— Матильда, — бодро сказала ма, — мы с бабушкой отбываем. Оставляем тебе на попечение Молчаливого. Ты найдешь к нему подход. И все прекрасно устроится, тут к гадалке не ходи.
Я хотела возмутиться, но это трудно сделать через замерзшее время. Слова застряли у меня во рту.
Бабушка с ма и големом рванули на обезьянах ввысь. Они очень быстро превратились в три расплывчатые точки. Потом в небе словно бы открылась маленькая дверца, за которой небо оказалось глубокого синего цвета. Мгновение — и троица исчезла.
Время отмерло.
— Что значит все устроится? Куда это вы собрались? — Слова посыпались, но поздно — их не услышали те, кому они предназначались.