Подняв взгляд, он увидел недвижно сидящего за монитором коллегу.
Григорий лично знал Ивана Строева.
Алексей понял, что есть только один понимающий человек, кому он может рассказать о своей находке.
— Честолюбие — больное место Строева. Если честолюбие ранить, Строев может убить.
— Тебе лучше знать, — сказал Ник Далёв.
— Он — богатый коммерсант, который почему-то не выпускает книги за свой счёт в таком виде, в каком ему хочется, — Астролягов прибежал с работы в Девяткино и теперь изливал свои соображения жёлтому журналисту и его заезжему родственнику с медицинским образованием, которые слушали с выражением истового интереса соучастников. — Почему? Да ему нужно признание авторского таланта официальным и независимым от его денег издателем. Строев тщеславен, поэтому соглашается с редакторскими требованиями, хотя сам пишет неплохо. Его вещи не нужно сильно править. Его книги нормально продаются. Величина роялти для Строева не имеет значения, но своевременность выплат он соблюдает железно, опять же, из чувства самоуважения. Вот его больное месте. А «Напалм» никак не участвует в его рекламе.
— Неплохо, — после паузы сказал Ник Далёв, а Док тут же спросил:
— Редакторша Гасанова тоже выпускала его книги?
— Да, в «Ар-деко», — уронил Алексей. — Он специально для серии гламурного детектива написал офисный триллер про убийства в конторской среде — «Матка-зубатка», типа, прогнулся под формат, а роман прошёл незамеченным. Как, впрочем, всё у Наргиз Гасановой, — добавил он с чувством пренебрежения к неведомой коллеге и только потом осознал, что говорит как Григорий.
Родственники переглянулись.
— Веский аргумент, — с уважением признал Ник Далёв. — Вот что значит взгляд изнутри. Никакой следователь до этого не додумается.
— Притом, что Иван Строев реально талантлив, — вздохнул Алексей и развёл руками. — Но… вот. Получилось как получилось, — он говорил почти с сожалением. — Иван Строев и под мои требования написал качественно иной для своего обычного творчества роман, уболтал я его на большую литературу, — соврал он, чтобы драматизировать ситуацию. — Продаётся нормально, хотя в рекламу издательство не вкладывается.
— Значит, ты следующий, — сказал Ник Далёв.
— Да запросто. Решит, что мы хороним его талант, и попробует снова всё исправить.
— И так бывает, — богатое воображение журналистов бульварной прессы подогревалось фантазиями доктора, который им подыгрывал. — Умный психопат может всю жизнь оставаться не выявленным и планомерно совершать убийства. Преступник искусно притворяется. Он может казаться уравновешенным. Он ровен и вовсе не эмоционален, он рассудителен, но в нём нет ни раскаяния за содеянные злодеяния, ни угрызений совести.
— Кем он работает?
— У него своя фирма по производству окон и дверей.
— Он вполне может помыкать подчинёнными, эксплуатируя самым нещадным образом, не испытывая ни чувства вины, ни страха. Это даже помогает. Люди таким лучше подчиняются и боятся роптать. Типичный психопат с низкой эмпатией и, как все психопаты, отличный притворщик.
— Но Строев не такой. Он… респектабельный.
— Это он при нас респектабельный, а какой он на самом деле, ты не знаешь, — заметил Ник Далёв.