— Мам, я на твоей стороне, слышишь? — говорит Эшлин, уставившись на меня сияющими глазами.
Мое сердце разрывается от любви к дочери, но… Надо разобраться с этой историей. Сейчас не до разговоров, и я срываюсь на крик:
— Эшлин, беги! Немедленно беги отсюда! Уходи тем же путем, как вошла, и позаботься, чтобы тебя никто не увидел!
В горячке бросаюсь к Тиш. Ее придавило чемоданом, шея вывернута под странным углом.
Дочь исчезает в коридоре, а я выбегаю из комнаты — лишь бы подальше от этого ужаса. Дам Эшлин немного времени. Дрожа, набираю в легкие воздуха и возвращаюсь в гостиную. Хватаю со столика копию договора и смотрю на себя в зеркало, бесстрастно отражающее смертельно бледное лицо с черными кругами под глазницами. Отскакиваю и падаю на диван. Горка вишни в прозрачной чаше сияет под светом хрустальной люстры.
Сижу над телом Тиш, совершенно потеряв счет времени. В прихожей хлопает дверь, и в гостиной появляется какой-то парень. Некоторое время мы смотрим друга на друга; наконец он спрашивает:
— Кто вы такая?
— А вы? — отвечаю я.
— Боже мой, Тиш! — кричит молодой человек, не обращая внимания на мой вопрос. Он опускается на колени рядом с чемоданом, и я, очнувшись, подбегаю к нему.
— Это несчастный случай. Она упала с лестницы, и я не знаю, что делать…
По моему лицу катятся слезы, а парень кричит:
— Звоните «девять-один-один»!
Нащупываю в сумочке телефон, набираю номер, и оператор спрашивает:
— Что у вас случилось?
— Ужасное происшествие — похоже, здесь женщина упала с лестницы! Пожалуйста, пришлите помощь! — выдыхаю я в трубку.
Неужели Тиш мертва? А если нет?..
— Она дышит? — продолжает оператор.
— Не знаю!
— Бригада уже в пути. Не кладите трубку. Проверьте у пострадавшей пульс.
Я подбегаю к месту падения Тиш. Пол в гостиной усеян осколками стекла. Незнакомец уже склонился над телом. Воображение услужливо рисует, как Тиш поднимается с пола, сбрасывая с себя чемодан, и выкрикивает имя Эшлин, пытаясь обвинить нас с дочерью в преступлении… Нет-нет, это несчастный случай, что же еще?