За соседним столом сидела молодая женщина.
– Мы знаком? – удивился Хомячков. – Не напомните, где мы встречались?
– Вчера, в этом кабине, – улыбаясь, ответила она. Этот вопрос задавался каждое утро.
– Вам сделать чаю?
В этот момент на его столе зазвенел телефон. Хома машинально снял трубку:
– Алло! Хомячков? Через пять минут Вас хочет видеть начальник отдела!
– Мне без сахара, пожалуйста, – сказал он сотруднице, но даже в трубке были видны удивленные глаза секретарши.
Через два часа, когда Хомячков окончательно проснулся, пощелкал мышкой компьютера, пытаясь вспомнить, зачем он сюда пришел и что здесь делает, но вспомнил, что его ждет какой–то начальник, какого–то отдела. Сорвался с места и побежал по коридору, ища глазами нужную табличку. Обнаружил дверь без таблички, но с изображением человечка, постучался и вошел. Среди унитазов начальника не оказалось. Через полчаса Хомячков нечаянно обнаружил приемную в другом конце коридора.
– Здравствуйте, кем–то уважаемый, наверное, товарищ Хомячков! – обрадовался встрече начальник отдела, – Не чаял уже Вас увидеть. Какими судьбами занесло ко мне?
– Да так, шел мимо, дай, думаю зайду, – ответил Хома, усаживаясь в освободившееся от начальника кресло. – Вы ведь хотели меня видеть?
– Хотел, – ошарашено ответил начальник. – Я… Я по поводу Вашего квартального отчета. Вот взгляните, что Вы написали, – он с трудом вырвал из рук Хомячкова папку с отчетом.
– Вот, пожалуйста… «Я боюсь лягушек, потому что он зеленые, прыгают и квакают…»
– Но ведь я их действительно боюсь, – пожал плечами Хома, строя рожицы аквариумным рыбкам.
– Да. Но я ведь просил отчет о молекулярной основе глиноземного цезия, а не о Вашей реакции на жаб.
Хомячков отвернулся от потерявших сознания рыбок и уставился на начальника:
– Во–первых, не жаб, а лягушек, во–вторых, они скачут по глине, по земле, в–третьих, я их действительно боюсь.
– Ну а при чем тут глиноземный цезий?
– Но ведь они же скачут.
– По чему?
– По глине. Правда, им, наверное, сколько, но ведь все равно скачут.