Кровавая Мачеха

Когда Арабелле уже почти подойдет срок? Или ей предлагается родить прямо посреди Топей? Или на побережье этой чудной Речки — Гнилой, как всё в Мидантии.

А до тех пор они с удобством расположатся среди полусухого оазиса и останутся пожить месяцев несколько — питаясь водорослями? Или рыбой с Гнилой Реки?

Лучше даже не предполагать самое худшее. Что именно Арабелла здесь родит, надышавшись гнилыми испарениями?

— А по ту сторону Реки Топи тоже тянутся? — попробовал другой путь Витольд. — Что там вообще?

— Не знаю, — искренне пожал худыми плечами старик. — Никто из нас там никогда не бывал. На моей памяти — точно. А разве ты знаешь, на чём можно безопасно переправиться?

Плавать Витольд умеет и, пожалуй, даже столько бы проплыл… будь это обычная река. Даже отдающая гнилью.

Или спокойное море в штиль.

Но Арабелле в ее нынешнем состоянии не одолеть и обычную широкую реку. Даже вдвоеу́же нынешней, у которой даже побережья по ту сторону не видно. Один сплошной серый горизонт. Свинцовые волны смыкаются с хмурым небом. Сливаются в холодных объятиях. Или в одно целое.

А скупое на тепло солнце здесь, похоже, и вовсе не появляется. Впрочем, Витольд на его месте тоже предпочел бы держаться подальше. Это на своем им с Беллой деваться некуда. И даже местному императору.

Переправиться… Проблема в том, что тут — ни одного деревца. Один чахлый, вьющийся по сырой земле кустарник и длинная мокрая трава. Разве что поискать в окрестностях холмов. Сколько понадобится на один плот? И где взять подходящие, достаточно крепкие веревки?

Конечно, есть шанс нахлебаться воды… но лучше уж это, чем месяцами дышать ею же, пусть и превращенной в воздух.

— Не стоит рисковать, — будто угадал его мысли старик. Хотя, может, и не «будто» — кто их тут знает? — В Реке живут Потерявшие Разум и их потомки. В волнах Реки они вырастают до гигантских размеров. И некоторым уже вдвое-втрое больше моих лет. Стоит ли говорить, что они уже не помнят нашего родства, и мы для них — всего лишь пища?

Не только для них, но гигантской ядовитой рыбе или кальмару взамен на жизнь и право прохода предложить действительно нечего.

Евгений вдруг поднял руку, призывая к тишине.

— Сюда спешат.

Теперь и Витольд с Беллой различили шум и крики. Много мужских голосов и испуганный девичий. В сонной тишине местных молчаливых обитателей это кажется особенно диким.

— Это охотники? — быстро уточнил Евгений.

Что они тут творят — в собственном лагере?

— Нет. Это чужаки.

Значит, здесь есть люди. Настоящие — не такие, как соплеменники старика. Значит, можно выбраться и иначе, чем пробираясь к морю. Какими-то неведомыми тайными тропами.