— Ничего бы не успокоилось, — дернула плечом девочка. — Эта Река — сплошной яд, а вы поклоняетесь ей, как родной матери. Да что же вы за люди такие⁈
Полностью согласен.
А еще Витольд внезапно понял, что ее страх уже проходит. Испаряется. Едва забрезжила надежда. Девчушка уже наверняка пыталась удрать и прежде. Не зря старик обозвал ее упрямой мятежницей. Потому бунтарку и собирались окунуть в Реку?
Впрочем, возможно, они тут окунают и впрямь всех. На всякий случай. Потому как кто-то, как он сам, Белла или эта девочка бьются насмерть сразу, а кто-то может сначала выждать и обмануть бдительность врагов, как… Евгений Мидантийский.
Сам император мрачен как сотня грозовых туч. Но Витольд всё равно его добил. За всё. За Беллу, чьей жизнью такие политики играли в Эвитане, затем в кровавом Мэнде и продолжили здесь.
И за то, что за столько лет никто в блистательном Гелиополисе даже не интересовался этой Великой змеиной… Рыбьей Рекой, чтоб ей!
— Войны нет. Просто тихо-мирно детей превращают в безмозглых уродов. В соответствии с милыми провинциальными традициями.
Император резко повернулся. Обманчиво-спокойно. Только в черных глазах что-то плеснулось. Всего на миг:
— Это не я вызвал черных Змей из небытия. И не я тебя предал. Не я изнасиловал твою жену и убил твоего ребенка. Не я продал тебя злейшим врагам — за золото и фавор. Я — не Мигель Мэндский, не принц Гуго и не твой отец. Не трать впустую ненависть, Витольд Тервилль.
— Просто ты — тоже политик, Евгений Мидантийский. И готов был обменять жизнь моей подруги на свою дочь.
— И поступил как плохой политик. Мне это сказали все, кто успел, но иначе я не смог. Вики — мой ребенок. Я уже говорил это тебе. Что бы сделал ты, чтобы спасти свою жену и дочь или сына? И кто-то всегда будет править. А доброте не по пути с короной. Мой кузен Константин пробыл императором три часа. Но если трон не займет никто, крови прольется даже больше, чем при самом жестоком тиране. Люди не умеют жить сами. Если нет одного сильного короля — будет много мелких корольков. Диких разбойничьих шаек. А время от времени — еще и бунтующая чернь.
— Их ведут вожди, рвущиеся к власти. Те самые корольки.
Император криво усмехнулся. Даже с некоторой горечью. Казнит врагов он так же?
— Вожди, рвущиеся к власти, отдают приказы убивать своих врагов. Но грабят лавки торговцев, насилуют женщин и жгут дома соседей люди по своей воле. И с большим удовольствием.
Неужели и впрямь возразить нечего? Признать, что простые люди — это обычное, глупое стадо? Нуждающееся в строгих пастухах. А то еще и в опасных хищниках.
И свинопринц Гуго Жирный как раз к настоящей власти не рвался никогда. Только грабить и насиловать. И набирал себе точно таких же Розовых Солдат. И его приказы они выполняли отнюдь не из-под палки.
Витольд устало привлек к себе вымотанную Арабеллу, привычно закутывая в плащ. Похоже, его рана утомила ее окончательно.
Спасенная девочка так же легко прильнула к плечу Евгения. Рыжие спутанные волосы беглянки рассыпались по рукаву императору.
А тот тем временем взялся другой рукой полировать оружие. Ловко держа лезвие подальше от ребенка.
— Кем ты сам считаешь себя, император Евгений Мидантийский? — теперь приходится понижать голос. — Хорошим правителем?