И не шпионом ли засылают того «эвитанского офицера»?
Надо бы поделиться услышанным с неглупым Контэ. Глядишь, вдвоем сообразят быстрее. И Эсту еще не забыть привлечь.
— Искушать-то они умеют, — усмехнулся Олаф. — Если уж вашего, Анри, Эрика уломали…
— Не обижайтесь, но искушений у меня довольно и так, — совсем негромко произносит мидантиец. — И я надеюсь с ними справиться. И остаться просто Евгением Мидантийским, а не купленным слугой невесть кого.
2
Иннокентий легко объяснил Аравинтскому собрату, что на его место не претендует. Что кардинал Аравинта — свободного или нет — именно тезка нынешнего мидантийского императора. А изгнанный михаилит Иннокентий — с саном, но без страны. Бывает. Не он первый, не он последний. В пышной свите Патриарха таких — пруд пруди.
Тем не менее, со стороны обмен кардиналами посмешит любого. Тем более, на звание «почтенного» не годен ни один. Хотя бы годами.
Да и прощаться со ставшими почти родными людьми — нелегко. Будто, вернувшись на бывшую родину, Иннокентий предал уже вторично. Сначала — вверенную ему Квирину, теперь — еще и Анри Тенмара. Даже если тот его и разубеждает в первых рядах.
— Как раз верный друг в Мидантии для нас точно лишним не будет, — усмехнулся эвитанец. — Всё же Октавиан Барс — нам точно не друг, а временный союзник.
Про юного Евгения тема даже не поднимается. Который император.
С ним Иннокентий еще сам до конца не разобрался. Хоть и урожденный мидантиец.
Сначала нужно наедине переговорить с Октавианом. Откровенно.
Сразу после разговора с Гизелой.
— Время течет, и ничто не остается неизменным. Октавиан — очень порядочен и честен… для политика и особенно для мидантийца. Но вы — даже для эвитанца и офицера. Поэтому вам трудно понять друг друга.
— Проще, чем с Бертольдом Ревинтером или даже с Всеславом Словеонским, хоть они и эвитанцы.
— Судя по всему, вашему Ревинтеру стоило бы родиться у нас. Князя и маршала Всеслава, увы, знаю, не настолько хорошо, чтобы утверждать уверенно. Кстати, этот юный офицер, Алан Эдингем, как раз из ревинтеровского окружения. Это вас не смутит?
— Если уж мои люди когда-то приняли самого Роджера Ревинтера, то простой офицер из его окружения как-нибудь общий язык с ними найдет.
— Пока нашел только с юным Марком Юлием Лаэроном. Общались всего пару часов, но уже успели узнать, что оба дружили с Роджером Ревинтером. Алан Эдингем уже обещал передать ему привет и пожелания здоровья, если сумеет сам вернуться на родину.
— Да, но только Марк-то как раз остается в Мидантии. — Анри протягивает простую походную флягу. Как своему. Как солдату. — Присмотрите за ним, Ваше Высокопреосвященство. И за остальными. Уж насколько сумеете.
— Присмотрю, насколько смогу, — Иннокентий не отказался отхлебнуть. — И за Марком, и за его семьей. И даже за скороспелым герцогом Алексисом с его прекрасной супругой. А для его кузины Валерии у Его Величества, возможно, хорошие новости. Ее семья нашлась — среди первых беженцев. Теперь наперебой заявляют близкое родство с нашим юным герцогом. Все живы, даже мачеха. Просится ни много, ни мало — в придворные дамы.