Закончив писать, Богдан Матвеевич вышел на крыльцо и с удовольствием вдохнул свежий майский воздух. Было уже темно, от реки и влажных пойменных лугов тянуло сыростью. Обыватели острога спали, стояла тишина, которую по временам нарушал доносившийся с Барыша и Карсунки сварливый ор лягушек. Крупно вызвездило, и Хитрово с интересом смотрел на скопления светил, рассыпанных по тёмно-синему пологу неба. Одна звёздочка сорвалась с высоты и устремилась к земле. Богдан Матвеевич перекрестился, памятуя о чьей-то угасшей душе, и пошёл в избу.
Через продух тюремного подвала загадочный прочерк звёздочки видел Федька Ротов, он тоже перекрестился и тяжко вздохнул, сожалея о себе. Сёмка никак не шёл, и Федька настороженно вслушивался в тишину, пытаясь угадать в ней жданное присутствие брата. Надежда на спасение начала в нём меркнуть. Если Сёмка не придёт, то самому ему не спастись, затворы крепки и неподвластны человеческой силе.
От невесёлых дум Федьку отвлек шум во дворе, будто шмякнулся на землю куль с овсом. Затем прозвучали осторожные шаги. Федька приник к продуху.
– Федька! Ты живой? – услышал он горячий шёпот брата.
– Сёмка, брат! Я уже подумал, что ты не придёшь.
– Едва от ночного отбился. Агапов думал меня заслать с конями на луга.
– Освободи меня, Сёмка! Уйду на Волгу, и будь что будет!
Тяжёлый кованый замок лязгнул дужкой, и дверь в тюрьму отворилась. Федька ухватился за край лаза, и брат помог ему выбраться наружу. Они обнялись, по щекам узника градом катились слёзы.
– Поспешим! – Сёмка потянул Федьку за руку. – Иди следом, да не споткнись.
– Погоди, а где караульщик?
– Вон за брёвном лежит.
– Ты что, его зашиб? – поразился Федька.
– Не должон. Придушил чуток. К утру оживёт.
Ворота острога были открыты, но выход преграждала тяжёлая дубовая решетка. Воротник спал в своей будке, распластавшись на лавке. Братья пролезли через решетку и скрылись в темноте.
– Куда бежим? – спросил Федька, когда они отошли от острога.
– Недалече. Я тебе под берегом коня припас.
– А ты не уйдёшь?
– Нет, не могу. Меня Настя ждёт. Я ей обещал жениться, – сказал Сёмка, ведя брата под берег Барыша.
– Подумай, брат. Из-за девки погибнуть можешь. Завтра меня хватятся, и тебя первым поволокут к воеводе. Был кнут для меня, а станет твоим.
– Помолчи! Вроде кто крикнул, – Сёмка пригнул брата к земле.