Усадьба ожившего мрака

– Работай, блондинчик, – шепотом велел Митяй. – Это всего лишь упырь.

Да, с той стороны выл и бесновался на цепях один из подопытных фон Клейста. Тот самый рядовой, которого оставили в качестве сувенира. Или напоминания. А выл он и бесновался потому, что пытался сначала дотянуться, а потом уклониться от Костяной башки. Кажется, упырь мог не только видеть, но и чувствовать призрачного пса. Как бы то ни было, а производимый им шум был им с Севой на руку, он заглушал удары кувалдой по кладке.

Митяй первым влез в образовавшийся узкий пролом. Севе, который был выше и крупнее, пришлось тяжелее, но и он справился, правда, рухнул прямо к ногам упыря. Митяй едва успел оттащить его в сторону.

Здесь, в этой выкроенной из подземного коридора пыточной, только на первый взгляд было достаточно места, а если присмотреться, то спрятаться им с Севой было негде. Впрочем, они и не собирались прятаться. Они встали напротив пока еще запертой двери. Из оружия у них была лишь кувалда да Ббрауниг Вольфа. А еще на их стороне были Танюшка и фарт. Ну, Митяй так надеялся.

Упырь бесновался. Они с Севой ждали. Костяная башка исчез, оставив их разбираться с врагами самостоятельно. Тянулись мгновения. Складывались в минуты. Может быть даже в часы. От напряжения все уже потеряли счет времени. Наконец, щелкнул дверной замок, и в появившуюся щель сначала хлынул электрический свет, потом на этом ярком фоне нарисовался человеческий силуэт.

– Эй, что происходит? – спросил на немецком встревоженный голос.

Упырь ответил яростным ревом, загремел цепями, а в расширившемся дверном проеме рядом с первым силуэтом обозначился второй.

– Надо доложить Штольцу. – Этот второй, был рассудительнее и смелее, потому что добавил: – Но сначала давай посмотрим.

Сказал и сунулся в дверь. Он знал, что упырь прикован к левой стене, поэтому сразу же резко взял вправо. И напоролся на выставленный осиновый кол. Не оставалось у Митяя времени ни на жалость, ни на раздумья. Этот фриц не пожалел бы ни его, ни Севу. И запертую в хрустальном гробу Танюшку он тоже не жалел.

Фриц охнул, булькнул и навалился на кол всем своим весом. Чтобы устоять, Митяю пришлось широко расставить ноги. Почуявший кровь упырь яростно забился в своих оковах.

Оставшийся в коридоре часовой тоже что-то почувствовал, потому что, вместо того, чтобы шагнуть в камеру, коротко выругался и бросился закрывать дверь. У него бы получилось, если бы не Сева. Стрелять в узкую дверную щель было глупо и бессмысленно, поэтому Сева не стал стрелять, стремительным движением он сунул в проем кувалду, в самую последнюю секунду заблокировав дверь. А дальше он бы рванул следом за часовым. Рванул и напоролся бы на автоматную очередь. Митяй ни секунды не сомневался ни в горячности друга, ни в том, что фриц станет стрелять. Хотя бы для того, чтобы привлечь внимание тех, кто остался на поверхности. Митяй выпустил из рук кол и, схватив Севу за рукав, с силой дернул в дальний угол.

Вовремя. Потому что часовой все-таки выстрелил. Одна из пуль просвистела у них над головами и выбила фонтанчик осколков из кирпичной кладки. Митяй и Сева, не сговариваясь, упали на пол, готовые к продолжению атаки. Но это была не атака, это был предупредительный выстрел. А когда эхо от него затихло, Митяй услышал сначала торопливые удаляющиеся шаги, а потом лязганье запирающейся где-то вверху двери. Часовой не стал рисковать, он предпочел сбежать и позвать на помощь, а они, кажется, снова оказались в ловушке. Только вместо одной камеры в их распоряжении теперь было две. Понять бы еще, сколько у них осталось времени.

Но хоть в чем-то им повезло: ключ от Танюшкиной камеры нашелся у мертвого часового. От камеры нашелся, а от трех замков, стягивающих чертов хрустальный гроб, нет. На том и закончился их фарт…

Танюшка лежала с закрытыми глазами. Митяева мамка бы сказала, что краше в гроб кладут. Но мамки больше не было, а Танюшка и так была в гробу.

– Таня! – Сева проверил каждый из замков, а потом в ярости и беспомощности рубанул кулаком по крышке гроба. – Митяй, где твои отмычки?

– Сейчас…

Митяй принялся шарить по карманам, пытаясь вспомнить, куда он их положил. Не получалось вспомнить. И найти отмычки тоже не получалось. Он мог потерять их где угодно и когда угодно. И в бане во время сражения с Вольфом. И по пути к Гремучей лощине. И во время штурма забора. И в подземном переходе… Может быть, он что-нибудь придумал бы, как-нибудь вскрыл эти чертовы замки, если бы у него было чуть больше времени. Но время, кажется, кончилось. Над головой уже слышались приглушенные голоса. Подоспела подмога…

Митяй встал за спиной Севы, он уже собирался с духом, чтобы сказать другу, что все кончено, когда Танюшка открыла глаза. Сначала это были две черные дыры, такие непроглядные и такие страшные, что загривок сковало холодом. А потом нездешнюю черноту затопила синева.

– Мальчики, отойдите, – сказала Танюшка.

Или не сказала, но они все равно услышали?