– Откуда ты знаешь? – Этот вопрос они с Севой задали одновременно.
– Я знаю.
Танюшка обернулась. Синеву в ее глазах на долю секунды снова поглотила чернота. И Митяй вмиг поверил не только в упырей, но и в ведьм.
Во что поверил Сева, он разбираться не стал, подтолкнул друга к провалу в стене, велел:
– Давай! Ты первый, а я следом. Да шевелись ты! Она справится!
Сева упирался, и Митяй подумал, что было бы неплохо, если бы Танюшка на него как-то повлияла. Ну, протолкнула бы в пролом силой мысли или заставила повиноваться. Идея была любопытная, но Танюшка, похоже, решила действовать по-человечески. Некоторые, даже став ведьмами, не перестают быть глупыми девчонками.
– Сева, не беспокойся за меня. Я справлюсь.
Наверное, она все-таки использовала что-то такое колдовское, наверное, слова эти были для усыпления бдительности, потому что Сева скрежетнул зубами и полез в пролом. Митяй тоже не стал терять время, полез следом. Обернулся он, лишь оказавшись по ту сторону. Вовремя, чтобы увидеть, как сами собой разжимаются кандалы и железный ошейник, отпуская упыря на волю. Сердце перестало биться, в тот самый момент, когда упырь ринулся к Танюшке. Оно замерло на бесконечно долгие мгновения противостояния человека и нежити. Или ведьмы и нежити? Как бы то ни было, а победа осталась за Танюшкой. митяю не пришлось лезть обратно в камеру, чтобы спасать эту отчаянную девчонку. Сама разобралась.
А как только разобралась, бросилась к пролому. Ей помог Сева, втащил в подземный ход, прижал к себе. Митяй уже было испугался, что эти двое снова начнут обниматься-миловаться, и ему придется вмешиваться. Но вмешался не он, вмешались фрицы. Лязгнула, распахиваясь, дверь, послышались громкие голоса и топот армейских сапог по каменной лестнице. Похоже, начался штурм…
Они были уже у лаза, ведущего на волю, когда до них докатилось эхо, сотканное из криков боли и ужаса: спущенный с цепи упырь добрался до своих мучителей.
А Митяй, Танюшка и Сева, наконец, добрались до оранжереи.
Снаружи было холодно и влажно. От Гремучего ручья на усадьбу наползал туман, укрывал все плотным пологом, приглушал звуки. Сева стащил с себя куртку, накинул ее на Танюшкины плечи, но Митяй понимал – одной куртки явно мало, когда ты босая. Или Танюшке сейчас все равно? Чувствует она вообще хоть что-нибудь после трепанации, после недель, проведенных в подземной лаборатории фон Клейста? Он не стал спрашивать. Не было у них времени на разговоры. А ему еще нужно найти батю. Без бати он никуда из этой чертовой усадьбы не уйдет!
– Ловко ты управляешься с железками, Танька, – сказал Митяй, намекая на случившееся в подземной лаборатории.
Она ничего не ответила, лишь едва заметно улыбнулась. Вид у нее был рассеянный, если не сказать растерянный. Митяй ее понимал, он и сам был таким же, когда Танюшка с Севой вытащили его из пыточного подвала.
– А с дверными петлями так сможешь?
Вот он и подошел к самому главному. Севе и Танюшке нужно убираться из усадьбы. На воротах – часовые. Через стену им не перелезть. Нет с этой стороны подходящих деревьев, да и Танюшка сейчас не в том состоянии, чтобы лазить по деревьям. Остается потайная калитка. Да, она заварена, но ведь Танюшка может снять ее с петель. Наверное, может.
– Ты о чем, Митяй?
Сева глянул на босые Танюшкины ноги и подхватил ее на руки. Легко подхватил, как пушинку. Да она и была сейчас как пушинка. Худющая, бледнющая, на лице вообще остались одни только глаза. Потому, наверное, и не вырывалась. Не осталось у нее на это сил. Самых обыкновенных, человеческих сил. С ведьмовскими пока было непонятно.
– Я о потайной калитке. Если она сможет ее открыть, у вас получится убраться из усадьбы.
– У нас? – Сева начал понимать, к чему клонит Митяй. И услышанное Севе не нравилось.