Усадьба ожившего мрака

– Это тебе. – В руку Власа он вложил остро заточенный осиновый кол. – Это на случай, если она…

– Я знаю, на какой случай, – оборвал его Влас и сунул в зубы папиросу.

– Курить нельзя. Он может почуять дым.

– И это я тоже знаю. Ты иди, Гриня. А мы тут как-нибудь продержимся.

Он ушел, но перед тем, как уйти сказал:

– Влас, если она перекинется, это будет уже не она. Понимаешь? Она будет говорить, как Стелла. Она будет умолять и завлекать, но единственным ее желанием будет впиться тебе в глотку. Я знаю, я видел…

– Как ты смог… – Влас выразительно посмотрел на осиновый кол. – Как у тебя поднялась рука?

– Не у меня. – Он покачал головой. – У тети Оли. Считай, мне повезло.

Чтобы Влас не увидел гримасы боли на его лице, Григорий сначала шагнул в поток, а потом к приоткрытой двери. У каждого из них своя боль и свой выбор. Влас думает, что свой он уже сделал, но на самом деле выбор ему только предстоит.

Туман снаружи сделался непроглядным. Непроглядным для человека – не для упыря. Поэтому Митяя Григорий заметил раньше, чем тот его. Митяй стоял, прислонившись спиной к старому вязу и дышал тяжело, как после быстрого бега. Ни Танюшки, ни Севы поблизости не было.

Григорий шагнул из потока на узкую тропинку, позвал сына тихо, вполголоса, чтобы не напугать. Все равно напугал. Митяй шарахнулся в сторону, выхватил пистолет.

– Сынок, свои. – Григорий помахал перед лицом, разгоняя туман, делая еще один шаг к Митяю. – В кого ты такой, а? – спросил беззлобно. – Я ж велел ждать в лощине.

– Батя?.. – В голосе Митяя было… сомнение?

– Я. А на кого похоже? – Он подошел вплотную, борясь с острым желанием вырвать у сына пистолет. Оружие детям не игрушка. Или его сын больше не ребенок?

Митяй не выглядел ребенком. Он стал взрослым, а Григорий пропустил этот момент. Его взрослый сын смотрел на него исподлобья и хмурился. Характер, как ни крути, остался прежний. Григорий усмехнулся, похлопал Митяя по плечу. Митяй плечом дернул, отступил в сторону. Ох, уж этот характер…

– Где остальные? Танюшка? Сева?

Митяй ничего не ответил, кажется, он думал о чем-то своем, решал какую-то свою задачу.

– Сын, – сказал Григорий мягко, – у нас очень мало времени. Нужно выбираться.

– Я видел фон Клейста, – наконец заговорил Митяй. – Кажется, видел. Он вышел из дома.

Значит, вышел из дома. Куда направился? Что у него сейчас на уме? Побег или охота? Григорий бы поставил на второе. А на кого может охотится упырь? Разумеется, на свою сбежавшую жертву. Значит, и им нужно поспешить.