– Древние легенды – забавная штука! – Фон Клейст помахал рукой перед лицом, отгоняя искры. – Они работают вне зависимости от того, веришь ты в них или нет. Прах к праху. Голубая кровь и кровь мертворожденных – и вот вам удивительный коктейль несокрушимости и прививка от сумасшествия, моя маленькая фройляйн. Мне по-прежнему хочется впиться тебе в горло, но однажды я уже выстоял. А тогда, уж поверь мне, крови было намного больше. Поэтому давай без лишнего драматизма, мертворожденная фройляйн. Давай договоримся. Ты пойдешь со мной добровольно, а я оставлю в живых твоих друзей. Даже его! – Он пнул носком сапога Митю. – Хотя убить его мне хочется так же сильно, как выпить тебя!
– А если я откажусь?
Одна из светящихся искр опустилась на ее ладонь. Таня тряхнула рукой, отгоняя от себя эту гадость.
– Они тебя не ранят? – Фон Клейст следил за ней с почти лабораторным интересом. – А твоего трехглавого пса они однажды почти убили и наверняка сбили с моего следа сейчас. Это к разговору о том, что я сделаю с теми, кто тебе дорог. Я заставлю их корчиться от боли, а потом уничтожу. Веришь ты мне, моя маленькая строптивая фройляйн?
Она верила. У нее была возможность убедиться в том, что фон Клейст не бросает слов на ветер.
– Война уже проиграна. – Фон Клейст переступил через Митю, шагнул к ней. – Они еще не понимают, верят в победу, но я знаю правду. Не с этим народом, не на этой земле. – Он поморщился. – Я привык. Мне хорошо здесь, моя маленькая фройляйн. Но мы должны уходить. – Он протянул ей руку. – Пойдем. Обещаю, когда-нибудь мы вернемся в Гремучий ручей.
Теперь он улыбался мечтательной, почти человеческой улыбкой. Вот только от человека в нем не осталось ничего. Он сам не заметил, как стал точно таким же безумцем, как его брат. Он сошел с ума от ощущения собственного всесилия. И погибельная кровь тут ни при чем.
Таня больше не смотрела на фон Клейста. Она смотрела себе под ноги. Мерзлая земля под ее взглядом шла трещинами, шевелилась, словно ее вспахивал невидимый плуг. Она чувствовала разряды электричества прямо у себя над головой. А еще она видела, как медленно-медленно, пошатываясь, за спиной у упыря встает на ноги Митя. Видела нож в его руке.
– Ты прав. – Она сделал шаг навстречу фон Клейсту. Ноги по щиколотку провалились в теплую и мягкую, как свежеиспеченный хлеб, землю.
Митяй тоже сделал шаг, занес нож.
– Рад, что ты начинаешь мыслить разумно. – Фон Клейст усмехнулся.
– Не на этой земле и не с этим народом!
Легкий взмах рукой – и комья земли взмыли в воздух, в клочья разрывая окружающий фон Клейста кокон, толкнули его в грудь, прямо на лезвие ножа.
Если бы в руках у Мити был осиновый кол, они бы, наверное, победили. Но нож – это всего лишь нож, а фон Клейст не простой упырь…
Она держала завесу из земли, не позволяя беснующемуся от боли и ярости фон Клейсту приблизиться к упавшему Мите. Она поймала ветер за гриву, чтобы разметать огненные искры. Она делала все, что могла, и даже больше, но этого было мало. Фон Клейст рычал, рвался через выстроенную ею преграду, а все ее силы уходили на то, чтобы удержать его на месте. Не было у нее еще достаточно сил. Ее бабушка умерла, защищая ее и ее друзей, отдав всю себя, до последней капли. Наверное, она тоже умрет. Страшно ли ей? Нет! Ей обидно… Очень обидно, что все закончится вот так, даже не начавшись. Что не будет у них с Севой будущего. Что она не доживет до победы. Что потратит все свои удивительные силы впустую, на вот эту фашистскую сволочь.
Или не впустую! Если подойти вплотную, шагнуть в плотный кокон из земли и золотых искр, обхватить фон Клейста крепко-крепко и потянуть. За собой потянуть, вот в эту мягкую, уходящую из-под ног землю, на веки вечные похоронить его в этой земле.
И она шагнула, протянула руки, уже готовая умереть в объятьях своего злейшего врага, когда какая-то другая, неведомая и невидимая сила сшибла ее с ног, отшвырнула в сторону, прочь от яростно гудящего кокона, от неминуемой погибели.
Ее пришли защищать те, кого она сама так по-детски отчаянно пыталась спасти. На арену из спрессованной, уже почти спекшейся от жара земли вышли двое. Дядя Гриша и удивительной красоты женщина в вечернем платье цвета багрянца…
Они потеряли след и теряли время! Горыныч рычал и бесновался. Григорий бесновался молча, сцепив зубы. Сначала, в самом начале охоты, ему казалось, что они напали на след фон Клейста, что стоит только поднажать, и они найдут эту тварь. Но тварь оказалась хитрее, изворотливее и коварнее. Они поняли это в тот самый момент, когда все время рвущейся вперед Горыныч словно налетел на невидимую стену, тихонько взвыл и совершено по-собачьи принялся сбивать лапами с морды – со всех своих морд! – что-то невидимое, но очевидно опасное.
– Что? – Григорий уже и сам знал, что. Вспомнил рассказ Митяя про золотые искры, увидел, как вспыхивает, прогорая до мышц черная шерсть Горыныча. А потом он увидел и сами искры…
ebooksa