Острова богов

За спиной внезапно распахивается дверь, и на пороге появляется один из матросов – братьев-двойняшек, как оказалось. Сейчас передо мной тот, что здоровее. Он протискивается мимо меня, захлопывает крышку чемодана и не без усилий поднимает его.

– Что ты делаешь? – я пытаюсь его остановить. – Там только мои вещи, зачем они тебе?

– Все, что не приколочено, – за борт. Приказ капитана. Надо сделать корабль легче.

Я холодею от ужаса.

– Ч-что? – выдавливаю я из себя. – Нет, здесь книги… ты не сможешь… – горло и грудь сдавливает так сильно, что я замолкаю.

– Думаете, они пригодятся, если нас догонят? – спрашивает он и пытается поднять чемодан, пробуя на вес.

Я бросаюсь к чемодану, вырываю его из рук и с ужасом оглядываю содержимое. Пальцы перебирают корешки томов. Вот сказки Уилкинсона, которые я любил в детстве: потертости на кожаных переплетах знакомы мне, как собственное лицо. Мемуары Амелиада. Эту книгу я не могу отдать, ведь она – мой неизменный спутник и товарищ в мире, где так много невзгод.

Здоровяк забирает чемодан и делает шаг к двери.

– Пожалуйста, – шепчу я. – Неужели ты не понимаешь…

Матрос, не оглядываясь, выбирается в коридор сквозь узкий дверной проем, а я стою на середине крошечной комнаты, с трудом сдерживая рыдания. Глаза горят от слез. Этого не может быть. Это не может происходить на самом деле.

Опускаюсь на качающийся пол и упираюсь в него руками. Внутри все оцепенело, включая разум, а я пытаюсь растормошить его, заставить оценивать происходящее. Я будто тычу пальцем в то место, где недавно был зуб, ожидая, когда станет больно.

Если они нас догонят, они нас убьют.

Если они нас догонят, принц не совершит жертвоприношение.

Если нас поймают и убьют принца, начнется война. Война, которую мы с большой вероятностью проиграем, к тому же с десятками тысяч жертв и разоренными странами. Если Баррика не обретет силу благодаря жертве.

…Но мне уже не будет до этого дела, потому что меня не будет в живых.

Я смог произнести это, но не смог поверить.

С трудом заставив себя двигаться, добираюсь до койки, дрожа от страха, что здоровяк вернется, и просовываю руку под подушку. Там спрятаны золотые цепочки. Надеваю их и прячу под рубаху. В глубине души понимаю, что мне не придется их продавать и думать об оплате первого года обучения в Книгохранилище. Но я не могу расстаться с ними после того, что сделал ради обладания ими…

Частичка надежды все еще питает меня. Она крошечная и умирает последней в каждом из нас, поэтому мы боремся.

Я мечтал увидеть Книгохранилище.

Мечтал об этом всю жизнь.