— Кто он, Родион Серж? Его называют братом жены нашего праправнука! Ходят слухи, будто Серж изобрёл
— Телевидением они называют телеэлектроскопию. Откуда ты знаешь?
Супруга помрачнела, но призналась после недолгого молчания:
— Продавец газет рассказывал мне те места из газеты, которые вы, дорогой Генри, от меня прячете.
— Ты его подмазала? Я отведу продавца газет в полицию. Но о чём я? Важно не отношение ко вторым половинам, а то, что надобно помочь нашим потомкам. Только бы не забыть глубокоуважаемый ящик. Где носильщик? Я сказал, железнодорожный носильщик.
Если бы Дулиттл избрал нас как сопровождающих, мы бы увидели, как учёный муж (не говоря уже о носильщике с недавним изобретением профессора) перемещался по беспроволочной связи к нашему далёкому будущему, окружённый недоступными звёздами. Лишь одно условие мешало наблюдениям звёзд: непрозрачная кабина окружала каждого пассажира. Благодаря покорителям космоса физики узнали о космических излучениях, но по уверениям господина Сержа, в состоянии беспроволочного перемещения при длительном облучении они негативно влияют на человеческое тело лишь при отсутствии защиты для V. I. P.,
Через двадцать с лишним минут мы увидим, как языковед выходит на пропахшие бензином, но оживлённые улицы Небесной Москвы. Лакированные туфли ступили на Каланчёвскую площадь с её Николаевским, Ярославским и Рязанским вокзалами. Пусть знатоки древней российской столицы увидят в Ярославском вокзале экзотичный внешний вид, но не это здание было целью Дулиттла. Для дальнейшего пути не требовался даже безлошадный извозчик: гостиница «Петербургская» располагалась не чрезмерно недалеко. В одном из окон выделялся нечёсаный силуэт; но кто он есть, до личной встречи мы бы лишь догадывались.
Время сошлось: 12:23. Февральское солнце поднялось насколько возможно вблизи весеннего равноденствия, вид на площадь отражался в глазах и очках Родиона. Из окна «Ленинградской» виднелось инородное тело в старинном пальто и цилиндре, с испугом глядевшее на уличное движение. Это и был Дулиттл (за ним шёл некий помощник с незнакомым ящиком на спине). Ему оставалось добраться до гостиницы, сохранив в целостности и сохранности полный джентльменский набор из рук, ног и головного мозга.
Он пришёл, что дальше? Профессор был плотным, медлительным мужчиной примерно пятидесяти лет, бритым. Хотите деталей? Редеющие волосы явно были не просто чёрные — крашеные. Глаза с неким прищуром, даже с хитринкой. На туловище сюртук. Вальяжный гость поздоровался с Сергеевским и лаконично кивнул Шепарду (зятю, если кто забыл). Елена, в соответствии со старинным этикетом, поклонилась.
— Доброго здоровьица, мадемуазель. Мы виделис 5 с половиной лет назад, а я помню ваш юный облик.
Родион дёрнул головой. Новый гость (на этот раз не агент) медленно повернулся к нему.
— Приветствую вас, господин Серж. Недавно мы осознали, что ваша телетранспортация не в той степени всемогуща.
— Я тоже заметил.
— Замечательно, ваша милость.
Дулиттл сел в кресло «Сержа», без особого интереса взглянув на телевизор, который у современных викторианцев уже применяется. В соответствии с уровнем развития альтернативные телевизоры отнюдь не плоские. И оптико-механические.
— Ваша цивилизация протекает в нашу, словно вода ськвозь гальку. Отдельные чудаки уверяют, что даже ваши машинные игры скоро приспособются к привычным нам ЭВМ.
— Что-то не верится. Компьютеры у вас другие, доисторические.
— Приличная публика, iизволю заметить, обходится без слова compteur. В остальном всецело соглашусь с вашей милостью. Но учтём моральнəй аспект. Взаимодействие информационного века и викторианства упирается в новые проблемы, которые связаны со слабым полом.
— Слабый пол? У нас обычно так не называют.
— Пусть будет «прекраснəй пол». К великому сожалению, суфражистки выучили вашу песню Sister Suffragette.
ebooksa