Шиммелева заемная сила была словно прилив. Накатит, захватывая дыхание, закроет зрение алой пеленой, вынесет напрочь из привычного мира, а потом отойдет волной, оставит после себя песок и камни на берегу, дрожь в пальцах и гул в ушах.
Неуправляемая, злая сила.
Без которой нельзя побеждать.
Будь она проклята.
Кай провел рукой, вывернул с полки потрескавшийся кожаный короб, снял крышку, принялся копаться в пергаментных листах, с трудом разбирая написанное.
Не зря Чума жучил его всю зиму и весну, безжалостно честя олухом, недоноском и ленивой сволочью. Буквы как-то приставлялись одна к другой и даже складывались в слова.
Ровно разрезанные куски, черные строчки…
Счета, расписки… не то.
Он сунул ларец обратно, кое-как прикрыв крышкой. Та скрипнула и повисла на одной петле, часть записей просыпалась.
Еще один короб, деревянный… неровные обрезки, даже не исписанные… не то.
Кай еще немного порылся на полках, потом растерянно оглянулся.
На столе лежали какие-то гладкие деревянные плашки. Россыпью. Несколько таких же валялось на подстилке рядом с куском овчины.
Вентиска из любопытства взял одну, повертел. «Ангел» — гласила аккуратная надпись. Рядом была нарисована простенькая крылатая фигурка.
Наверное художник сделал игрушку для своего подмастерья, чтобы между делом выучить мальчишку грамоте.
Кай сгреб сразу пригоршню, начал разглядывать.
«Кот», «Река», «Дерево», «Чайка», «Хлеб»…
Дощечки с глухим стуком попадали на пол.
Где же эти чертовы документы.
Чума предполагал, что они должны храниться здесь, но Каю все время недосуг было сходить. Теперь вот думай, ищи…
Найти записи, сунуть их под нос золотому рыцарю, чтобы перекосился как следует…