– Немного. – Вчера вечером, после ухода Тревора, мы с дядей Вольфом испробовали технику контроля над мыслями. – Для этого и правда достаточно всего лишь напевать про себя?
– Новичку – да. Просто тренируйся с одной и той же песней. Когда будет хорошо получаться, перейдем к более тонким методам.
И тогда я смогу проникнуть на Дневную сторону и посмотреть, чья светонить сильнее всего окрашена чувством вины.
– Сзади идут твои двоюродные сестры.
Действительно, поодаль улицу пересекали Колетт и Милли. Шли они нарочито медленно, словно старались держаться подальше от меня.
– Нет, это не так, – тихо произнес Тревор. – На самом деле они хотят, чтобы ты их подождала.
– В самом деле?
Я замедлила шаг и снова обернулась через плечо. Они все еще были в сценическом гриме, и глаза их явно слипались от изнеможения. Провели еще одну долгую ночь в Доме веселья, пока я сладко спала.
Даже если они пройдут мимо меня, не обижусь.
Тревор постучал себя по голове:
– Помнишь? Я не умею лгать.
Я похлопала его по локтю:
– Одна из твоих лучших черт.
Девушки подошли к нам. Милли подавила зевок:
– Доброе утро, Лакси. Здравствуйте, мистер Эдвардс.
– Мисс Ревелль, – благоговейно произнес Тревор. – Вы сегодня совершенно ослепительны.
В ее усталых глазах блеснула улыбка.
– Приятно, что вы не умеете врать.
– Вы теперь телохранитель Лакс? – спросила Колетт.
– Вроде того. Пока не начались выборы.