Ревелль

– Самоубийственное покушение на убийство, – поправила я. Такова мощь Хроносов – они могут вернуться на целый год назад, чтобы изменить ход истории, даже если это будет стоить им жизни. – А почему он пошел на это?

– Наверное, это жертва, которую семья сочла абсолютно необходимой, – медленно проговорил Дьюи. – Например, чтобы помешать мне стать мэром.

– Верно. – А также помешать Дьюи освободить мою семью из-под ярма Хроносов. Я выпрямилась, не сводя с него пристального взгляда. – Через двадцать четыре дня ты победишь. И после этого, как и обещал, изменишь Шарман к лучшему.

Дьюи отряхнул пиджак:

– Боже мой, а ведь верно. Причина все этого – я.

– Вот именно. – «Ты самый важный человек на Шармане».

Его светонить наполнилась спесью.

– Они точно нас недооценивают. Мы не поддадимся никаким запугиваниям, правда, моя дорогая?

Легко ему говорить, он путешественник во времени. Без него меня в любой момент могли застрелить на Главной улице, и моя семья ничего бы не сделала.

– Совершенно верно. – «Ты видишь угрозу, исходящую от своей семьи. Ты хочешь уберечь Ревеллей от опасности».

– Заверяю вас, жители Ночной стороны, – Дьюи повысил голос так, чтобы его услышали собравшиеся зеваки, – мы раз и навсегда положим конец тирании моих родственников.

Я обернулась к Колетт и Милли. Обе скептически ухмылялись. Ничего, поживем – увидим. Когда выпадет первый снег, а деньги все еще будут течь к нам рекой, они станут самыми большими поклонницами Дьюи.

Триста потянула брата за руку:

– Давай не будем делать поспешных выводов. Лакс ничего не знает о нашей семье. Ей и о своей-то собственной не все известно.

Я постаралась сохранить спокойствие и не показать, как сильно ранили меня ее слова.

– Если у тебя есть объяснение получше, охотно выслушаю.

Триста сдвинула брови:

– Дядя Фрэнк был, конечно, придурок, но он любил своих жену и сына. И по доброй воле ни за что не оставил бы их. Кроме того, он слишком эгоистичен, чтобы жертвовать собой ради победы Джорджа. Может быть, Дьюи опять упал в обморок и…

– Я? Упал в обморок? – У Дьюи порозовели уши.

Триста наклонилась к нему и понизила голос: