Ревелль

До которых осталось двадцать три дня.

Колетт наклонилась ближе:

– А если кто-нибудь подумает: «Почему бы не напасть на нее?» – что вы сделаете?

Тревор с его худощавой фигурой и скромным ростом не выглядел грозным противником.

– Мне велено кричать и поднимать как можно больше шума.

Уголки губ Колетт изогнулись.

– Это, конечно, поможет.

Мы дошли до склада. Тревор придержал дверь, Колетт вошла первой – и ахнула.

Склад был уже перестроен в театр и сверкал великолепием.

Он был не так высок, как Большой шатер, и из него не открывался вид на ночное небо, зато на куполе сверкала искрами огромная звездная карта. Сцена была шире, чем у нас дома, полы в зрительном зале выстелены новыми темными дубовыми досками. Ряды кресел поднимались широкими дугами, глубокий черный бархат поглощал малейшие отблески света, проникавшие через открытые двери. И никакой туалетной вони, лишь слабый запах краски и свежего дерева.

– Когда он успел сделать все это? – вполголоса спросила я у Тревора.

– Начал несколько месяцев назад.

Рискованная затея. А если бы мы не согласились на его предложение?

В глубине сцены стоял Дьюи, ослепительный как всегда, в ладно скроенном черном костюме с печально известными часами в форме бриллианта на лацкане. Он склонился к тете Кэролин, демонстрируя ей механизм для поднятия занавеса, и луч света выхватил багровую шишку у него на виске. Значит, после вчерашних событий он не стал обращаться к Страттори – решил носить свои синяки будто знаки отличия.

Колетт и Милли пошли осматривать кресла в ложах, как вдруг кто-то шагнул за занавес и скрылся из глаз. Не узнать эту внушительную фигуру было невозможно. Дядя Вольф. После вчерашнего нападения у нас не было ни минутки, чтобы поговорить с ним.

Я скользнула вслед за ним за кулисы, прошла по лабиринту пустых комнат. Освещение тут еще не провели, и гримерки тонули в безмолвной, призрачной темноте.

– Дядя Вольф! – окликнула я.

За одной из дверей послышалось тихое сопение.

Я пошла на звук, прекрасно осознавая, как легко злоумышленникам спрятаться здесь и схватить меня. Но Тревор, скорее всего, отслеживал все мои мысли, да и семья была рядом – стоит только закричать.

– Дядя Вольф!