Ревелль

– Тут я, – прогудел его голос.

Я нашла его в гримерке. На полу сидела Нана и плакала. Он беспомощно опустился на корточки рядом с ней. Дядя Вольф был прекрасным импресарио, честным, организованным, умудрявшимся раз за разом удерживать наш театр на плаву, однако эмоциональная отзывчивость ему была не свойственна.

– Что случилось? – Я обняла бабушку, устояв перед искушением снять ее боль магическим путем. Если не считать безобидных розыгрышей, мы никогда не пытались зачаровать своих.

– Она уже час здесь сидит. – Дядя Вольф стер с висков остатки белой пудры – следы вчерашнего представления. Мне, похоже, единственной из Ревеллей удалось урвать хоть несколько часов сна.

– Мы тут сами разберемся, – сказала я ему и погладила бабушку по спине.

Он с облегчением встал. Под его глазами залегли темные круги.

– Ты как? В порядке?

После вчерашнего нападения? После попыток найти подход к Дьюи? Зная, что Хроносы на нас охотятся? Но я лишь улыбнулась. У дяди Вольфа хватает своих забот.

– Всё в порядке.

Когда его шаги стихли, я погладила мягкие белоснежные волосы Наны.

– Что случилось?

– Напрасно мы это затеяли, – прохрипела она. – Не следует нам вмешиваться в выборы. И уж тем более работать на одного из кандидатов!

– Мы на него не работаем, мы просто помогаем друг другу. И рядом с Дьюи наша семья защищена от любых нападок Хроносов. Он всегда может вернуться в прошлое и предупредить нас. Даже если он переместится всего на несколько минут, этого хватит, чтобы предотвратить беду.

– Беда уже случилась. Они уже забрали моих милых девочек! – Выпалив эти слова, она осела у меня в руках, словно хрупкая кукла, из которой выпустили воздух.

Ее неизбывное горе, будто зазубренный нож, разрывало стежки, скреплявшие мое раненое сердце.

– Все они были моими милыми девочками. – Голос Наны дрожал. – И Аделин тоже. Я бы не смогла найти для Вольфа жены лучше нее. А Бонни и Кэтрин были моими малышками.

Еле сдерживая рыдания, она спрятала лицо в ладонях. В первый год после трагедии Нана с головой погрузилась в свое горе и долго не могла выплыть наружу. Она превратилась в призрак самой себя – хрупкая седоволосая женщина, которая перестала краситься и выходить из своей комнаты. Совместными усилиями семья сумела вернуть ее к жизни, но иногда горе накатывало опять, накрывая с головой.

Неудивительно, что дядя Вольф сбежал; он никогда не говорил ни слова о тете Аделин, не упоминал даже Роджера с тех пор, как тот уехал с Шармана. Мне кажется, в глубине души он еще не свыкся с его возвращением.

Мне, честно говоря, тоже хотелось сбежать, но моя мама всегда лучше всех умела утешать бабушку, хранить спокойствие в семье. И после ее гибели Нана нуждалась во мне.

Я присела перед бабушкой, и она приоткрыла лицо. Широкие браслеты соскользнули вниз по исхудавшим рукам.