– Эдвардианцы ушли сразу после моей речи. Еще не наступила полночь, а я уже лишился двух магических семейств.
– И все-таки они приняли приглашение, – напомнила я. – Честно сказать, я даже на это не рассчитывала.
– Тоже верно. Что бы я без тебя делал! – Он взял меня под руку и направился обратно к толпе лизоблюдов, застывших в ожидании. – Ты уже знакома с моей сестрой?
Триста Хронос весь вечер испепеляла меня взглядом.
– Почему бы тебе не сходить за ней, а я раздобуду напитки? – предложила я.
Он с благодарностью сжал мне локоть.
Как только он ушел, я ухватилась за стул перед собой. Все эдвардианцы ушли, кроме Тревора, который наверняка заподозрит, что ради грандиозного успеха вечеринки я прибегла к магии. Естественно, к магии драгоценных камней. Но Дьюи, хитрец, так и не дал мне ни одного камушка.
Я справлюсь. Мне это удавалось уже много раз.
Крепко зажмурившись, я представила себе светонить Дьюи – и словно ударилась головой о стену боли, холодную и твердую, как лед. Это было что-то новенькое. Видимо, моей маленькой чернильнице не нравилось работать сверхурочно последние несколько дней. Я врезалась в эту стену и нырнула еще глубже в пучину боли. Перед глазами вспыхнули ослепительные огни. Это были не светонити. Огни предупреждали, предостерегали…
Ледяная стена рассыпалась, и меня захлестнула боль. Пронзительная, но привычная.
Ко мне, тихо мерцая, плыли светонити. Яркие, розовые и желтые. Три сотни человек, в том числе и Дьюи, прекрасно проводили время. Однако его светонить немного затуманилась – он был настороже. У него хватало ума не питать чересчур радужных надежд. До выборов всего двадцать пять дней – слишком мало для победы.
«Тебе очень хорошо, – шепнула я ему по светонити. – Тебя все любят».
С холодными коктейлями в руках я пошла по лужайке и увидела… Ох.
Мир покачнулся, музыка сбилась с ритма, трава пожухла…
«Отпусти, – взывала ко мне магия. – Отпусти, отпусти, отпусти…»
Я ухватилась за садовое кресло, попыталась отдышаться и дать телу время, чтобы оно привыкло к боли. Сейчас не время для магических припадков.
Зрение постепенно прояснялось. Как океан, когда песок оседает на дно.
– Так-так-так. – Передо мной, изогнув губы в неизменной веселой ухмылке, стоял Роджер. – Кто же это? Неужели Радужная Радуга Ре-Ре-Ревеллей собственной персоной? Или как нынче тебя величать?
У него был талант располагать к себе с первой же улыбки. Мои обиды на то, что он всю неделю где-то пропадал, что завел привычку окружать себя чужаками, вмиг развеялись.
Роджер протянул руки, и я повисла у него на шее. К моему удивлению, в глазах защипало. Когда я в последний раз искренне кого-то обнимала?