Я сверкнула зубами.
– Это было бы замечательно. Чем скорее я поставлю галочку в этом поле, тем скорее смогу приняться за дело.
– Если вы их найдете спустя столько лет, это будет что-то! Да, кстати, меня зовут Джоди, Джоди Хатчинсон. Это фамилия по мужу. Тогда я была Джоди Хеммеш. Пойдемте, я вас провожу?
Она не умолкала всю дорогу до архивной комнаты.
Глава 21
Файлы, которые показала мне Джоди, в самом деле оказались те же, что у нас в Бюро. Новую информацию можно было получить только из разговора с Бауманом, который, как заверила меня Джоди, не работал в патруле с девяносто шестого года. Но зато она угостила меня домашним лимонным печеньем, которое принесла с собой на работу.
Следующая остановка – Кэрол Джонсон.
Я припарковала свою машину безо всяких опознавательных знаков на конечной остановке улицы Вязов, на повороте тупика. В день, когда девочки исчезли, было плюс тридцать четыре – рекордный максимум на период 23 июля 1980 года. Но теперь, сорок два года спустя, радио сообщало мне, что сейчас плюс тридцать шесть, а к двум часам будет и все плюс тридцать восемь. Земля под ногами ощущалась рыхлой. Представляю, как неприятно было девчонкам с их острыми локтями и узловатыми коленками идти так близко к тротуару, как их манили тенистый лес и блаженная прохлада ручья.
Я взяла с собой конверт с фотографиями окрестностей, сделанными в тот день, когда исчезли Лили и Эмбер. Улица, на которую я смотрела, не считая гибридного внедорожника, припаркованного перед домом, расцветок некоторых зданий и высоты деревьев, с тех пор совершенно не изменилась. Дома на этой стороне тогда считались элитными, но мне как современному человеку они казались похожими на стареющих телеевангелистов: большие, яркие и пустые. Тот, кто приобрел особняк Кайнда, перекрасил стены в маслянисто-желтый, а оконные рамы – в хвойно-зеленый. В день, когда его в последний раз покинула Эмбер Кайнд, это было величественное белое здание с черными ставнями. Кончиком большого пальца я коснулась цоколя, и оттуда вывалился большой липкий кусок. С восьмидесятого года эти дома ремонтировали – я проверяла, – но с чем-то, видимо, решили не заморачиваться.
Глядя на особняк Кайндов, я вновь задумалась над мучившим меня вопросом: почему Эмбер в тот день пригласила с собой Ру? Миссис Ларсен сказала, что навязала Ру младшую сестру, но сама Ру как оказалась в компании крутой девочки? Может быть, она просто жила ближе всех? Ответит ли Ру на этот вопрос, если я его задам? Согласно многочисленным интервью, она в конце концов вспомнила все события до того, как они вошли в лес, но примерно двадцать три минуты, проведенные там, стерлись из ее памяти начисто.
Я знала, что память может быть хрупкой, как стекло. Я знала и то, что жертв иногда вынуждали стыдиться того, что с ними сделали, и воспоминания заглушались, а не стирались. Могут ли воспоминания Ру о том дне быть просто очень надежно спрятаны?
Мои мысли прервала вспышка жалюзи, резко взлетевших вверх в окне дома неподалеку от особняка Кайндов. Дома Кэрол Джонсон. Они с мужем так и не продали Мак-Особняк, в котором жили, когда Кэрол обнаружила Ру. Я собиралась сперва осмотреть лес, но я не из тех, кто станет упускать хорошую возможность. Когда я вышла на тротуар, истекая по́том, дверь дома Джонсонов открылась. Запах лизола разлился прохладной волной кондиционера.
– Я могу вам чем-то помочь? – спросила меня сутулая женщина в спортивном ярко-голубом костюме, зашуршавшем, когда она шагнула в сторону, чтобы я могла подняться на крыльцо. Ее волосы были седыми и тонкими, глаза слезились.
– Миссис Кэрол Джонсон?
Она быстро моргнула.
– Да.
– Я агент Ван Рид из Бюро по уголовным делам здесь, в Миннесоте. Кажется, мой коллега, агент Камински, сказал вам, что я могу зайти?
Ее лицо вдруг просияло. Она широко распахнула дверь.
– Конечно! Заходите. Только подождите, сначала вы должны мне показать удостоверение личности, верно?