Никогда бы не подумала, что разбитые узоры с чашек и тарелок, все эти листочки и розочки, не говоря уж о золотых ободочках и оленях на фоне леса, могут сложиться так, что получится лицо.
— Они создают его.
— Кого?
— Неужели не узнаешь? Это же Бранвейн Молчаливый.
— Ха. А что, в целом он недурен собой, — сказала я и немедленно добавила: — Но он не сравнится с тобой, любимый Мерлин.
— Что? Что эти ведьмы задумали?
Я ощутила укол мстительного удовольствия:
— Вот ты сам и скажи. Кто-то утверждал, что ведьмы не в состоянии его удивить.
Мерлин пропустил мою шпильку. С другой стороны, а что ему оставалось?
Я с детства оставила бессмысленные попытки понять замыслы Генгемы и Бастинды. Дело это гиблое и неблагодарное. Голем меня не поразил. У меня был другой вопрос.
— Послушай, Мерлин, но если они добрались до "черного" камня, который красный, значит ли это, что ты можешь сорваться со своего поводка?
— Нет… — начал объяснять Мерлин, но дальше этого емкого слова продвинуться в объяснении не смог, потому что нас накрыла тьма.
Защитные заклинания дали трещину, и нас затопило.
Что это означает? Если представить себе высокие волны, которые без передышки с яростным шипением бросаются на берег и поглощают сушу, то ничего похожего на наводнение тьмой.
Перед тем, как перед глазами все померкло, Мерлин успел поймать мою руку, и мы сцепили пальцы. Эта рука, теплая, сильная, держала меня, не давая кануть в неведомые глубины и утонуть. Я опиралась на мага…
Мы оба молчали, потому что никакие слова не прошли бы через темное пространство. Они были бы сбиты одной из ярких вспышек.
Вокруг стало так тихо, как будто уши заложило ватой. Время сбоило. Мне казалось, одна и та же секунда повторяется раз за разом.
Вот что чувствует мушка, когда вязнет в янтарной смоле. Но понимает ли мушка, куда попала? Думаю, что нет. И я испытывала похожие чувства: ни единой идеи, что это за дрянь нас окружила.
Глава 20. В которой что-то проясняется, но сначала очень запутывается
— Еще чаю, Матильда? Где ты витаешь, дочка?
ebooksa