А неовлагалища исторически формировались с учетом проникающего полового акта. «Существует представление, что влагалище способно “выдержать все”, поэтому должно быть очень большим и эластичным», – говорит Племонс. Самый распространенный предмет для хвастовства хирургов, по словам Племонса, таков: их работа настолько реалистична, что партнер может ничего не понять во время секса. Это объясняет, почему первые влагалища были не очень красивыми, ведь если главная цель – доставить удовольствие кому-то другому, то «какая разница, как это выглядит». По словам Племонса, «оно может выглядеть как искусственное влагалище».
А такие хирурги, как Бауэрс, стремятся создавать влагалища не только приятные на вид, но и полностью функциональные[560]. Подобно биологическому, неовлагалище должно защищаться, очищаться, возбуждаться и, главное, доставлять своей обладательнице удовольствие.
Для хирургов это означает новые вызовы. Возьмем смазку. При определенных условиях влагалище вырабатывает ее самостоятельно. Когда женщина возбуждена, кровеносные сосуды расширяются, чтобы кровь приливала к ее гениталиям, особенно к клитору и малым половым губам. Некоторые из этих сосудов «протекают»: жидкость проникает сквозь их стенки в пространство между клетками слизистой влагалища в процессе так называемой транссудации. Это создает влажность при возбуждении. Кожа полового члена не обладает этим свойством, поэтому Бауэрс и другие хирурги разработали альтернативную хирургическую методику: они используют слизистую оболочку брюшины вокруг органов малого таза, одну из немногих частей организма, которая сама себя смазывает[561].
Также крайне важно создать канал, обладающий глубиной и эластичностью. После операции Роксанн будет пользоваться расширителями – жесткими трубчатыми устройствами, помогающими неовлагалищу сохранять глубину и ширину, – примерно по двадцать минут в день. Даже после полного выздоровления она будет пользоваться ими два раза в неделю до конца своей жизни. Кроме того, в ее неовлагалище разовьется собственный микробиом, как только она снимет повязки. О таких микробиомах известно еще меньше, чем о них же у цисгендерных женщин. Но ученые обнаружили, что во влагалище, выстланном кожей полового члена, бактерии больше похожи на бактерии кожи и кишечника. Точно так же и влагалище, созданное из других органов, будет имитировать микробиомы этих сред[562], [563].
Насколько значительный прогресс достигнут в этом направлении хирургии? Это показывает даже тот факт, что современные хирурги учитывают факторы удовольствия, увлажнения и защиты. Очевидно, что первые разработчики операции по смене пола представляли себе совершенно иной идеал, чем Бауэрс. Для них было достаточно удалить пенис и яички – самые очевидные внешние признаки мужественности, – и железы, вырабатывающие тестостерон, а затем создать отверстие для гетеросексуальных контактов. Был пройден долгий и извилистый путь, прежде чем хирургическая замена гениталий стала рассматриваться как возможность для трансгендерных женщин почувствовать собственное тело и сексуальность.
1 декабря 1952 года воздух искрился от мощи науки и технологий, способных улучшить человеческую жизнь и разрушить ее. Недавно получил широкое распространение пенициллин. Джонас Солк был близок к усовершенствованию вакцины против полиомиелита. США только что провели первое испытание водородной бомбы, которая считается самым мощным оружием, известным человечеству. Ходили слухи, что Америка скоро отправит человека на Луну. И все же читатели New York Daily News в тот день не увидели ни одного из этих достижений. Подняв газету с порога, они заметили только заголовок на первой полосе заглавными буквами: «Бывший пехотинец стал красавицей-блондинкой»[564].
На двух помещенных рядом фотографиях были изображены несуразный молодой солдат с торчащими ушами в шляпе, лихо сдвинутой влево, и потрясающая женщина в профиль, с льняными волосами, уложенными в шиньон, изогнутыми бровями и прямым греческим носом. «Небо и земля» – говорилось в статье. Там рассказывалось о том, как Кристин Йоргенсен, 26 лет, в прошлом американский ветеран, датчанин по национальности, отправилась в Данию на «редкое и сложное лечение». Наука, казалось, наконец восторжествовала над природой. «Невозможно! – напишет Йоргенсен в своих мемуарах. – Это слово было для меня вызовом. Как можно произносить его в атомном веке?»
Кристин родилась в 1926 году в Бронксе мальчиком по имени Джордж. Болезненно застенчивая и глубоко неуверенная в себе – «хилый, светловолосый ребенок-интроверт», как отметила она в своей автобиографии, – она не знала, чем заняться в будущем, колеблясь между фотографией и факультетом стоматологии. В конце концов она отправилась на войну, желая приобщиться к чему-то большему. Но к тому времени, как ее приняли в армию, войну уже выиграли, и в ее задачи входило помогать войскам возвращаться домой.
Америка переживала тревожный период. Во время Второй мировой войны женщины массово шли на мужскую работу на заводы, помогая фронту в тылу. По мере возвращения мужчин этих женщин бесцеремонно отправляли обратно, возвращая к обязанностям домохозяек. Десятью годами ранее ученые вроде Ойгена Штайнаха выдвинули идею о том, что мужчины и женщины не так уж и отличаются друг от друга; как свет – одновременно и частица, и волна, так и каждый человек содержит в себе элементы мужского и женского. Теперь культурные тенденции сменились. Женщины должны были быть женственными, а мужчины – мужественными. Гомосексуальность становилась поводом для паники.
Йоргенсен не чувствовала себя гомосексуалистом; ее христианское воспитание внушило ей глубокое нравственное отвращение к этому слову. Но она знала, что мужская гендерная роль – не для нее. После недолгой службы в армии она вернулась домой и поступила на курсы фотографии в Нью-Хейвене. В октябре 1948 года она прочла в заголовках, что ученые при помощи гормонов превратили цыпленка из самца в самку, а из самки – в самца. Впервые перед ней блеснул лучик надежды. Что если, вместо того чтобы пытаться вести себя более мужественно, она попытается стать более женственной?
Вскоре она часами просиживала в библиотеке Нью-Йоркской медицинской академии, читая литературу о редких заболеваниях желез и «изменениях пола». Она нашла тонкую книжку под названием «Мужской гормон» Поля де Крюи, где секреция гормонов приравнивалась к мужественности или женственности. У де Крюи все сводилось к химии. «Химически все мы и мужчины, и женщины, потому что в нашем организме вырабатываются как мужские, так и женские гормоны, и мужчинами нас делает в первую очередь избыток тестостерона, а женщинами – избыток женских гормонов, – писал он. – Химическая разница между тестостероном и эстрадиолом заключается всего лишь в четырех атомах водорода и одном атоме углерода».
Йоргенсен была поражена, насколько мала разница. «В тот момент мне показалось, что у меня в руках спасение – наука о химии тела», – писала она. После выпуска в 1949 году она зашла в аптеку и убедила фармацевта продать ей сто таблеток эстрадиола. Этикетка гласила: «Не принимать без консультации врача». Много лет она тайно принимала по одной таблетке в неделю, надеясь, что это изменит ее тело и психику.
Найти американского врача, который разделял бы с ней взгляд на эти вещи, было трудно. Наконец она узнала о возможности экспериментального «изменения пола» в Европе и на последние сбережения отправилась в десятидневное путешествие по морю. В Копенгагене она нашла дружественно настроенного хирурга – доктора Кристиана Гамбургера, эндокринолога и участника работы Штайнаха над железами и сексуальностью. Он слушал ее рассказы о своей жизни и о желании сделать операцию. «Я думаю, проблема глубоко коренится в клетках вашего тела, – сказал он ей. – Возможно, ваше тело и все его клетки, включая клетки мозга, женские».
Гамбургер сказал ей, что можно подавить ее мужественность с помощью женских гормонов, а затем хирургическим путем трансформировать гениталии. Он даже бесплатно проведет экспериментальное лечение – при условии, что она согласится позволить ему описать ее случай как первый в своем роде. Йоргенсен услышала только одно: это возможно. Она не колебалась ни секунды. В 1950 году в рамках подготовки к операции она начала принимать сильнодействующие таблетки эстрогена под наблюдением Гамбургера. На таблетках ей было спокойнее. Ее грудь набухла, кожа очистилась. Всю свою мочу она собирала для анализов в двухлитровую бутылку (она называла ее her yor mor taske, что в переводе с датского означает «акушерская сумка») и прятала ее в черный пакет.
В сентябре 1951 года, получив официальное «разрешение на кастрацию» от Министерства юстиции, датские хирурги провели долгожданную операцию. Менее чем за час они удалили яички, главный источник тестостерона в организме. Но, по словам врачей, «у пациентки было одно последнее горячее желание: удалить видимые остатки ненавистного мужского начала»[565]. Год спустя, 20 ноября 1952 года, они выполнили пенэктомию, или удаление полового члена, хирургическим путем переделав оставшуюся кожу мошонки в «образования, подобные половым губам». С точки зрения хирурга, Йоргенсен теперь достигла «гармоничного баланса между телом и психикой».
В 1954 году она прошла в Нью-Джерси третий и последний этап своего преобразования. Подробностей о том, что именно было сделано, почти не записано, но в своей автобиографии она назвала это «чрезвычайно сложной операцией», длившейся семь часов. «С помощью кожных трансплантатов, взятых с верхней части бедер, пластические хирурги выстроили вагинальный канал и наружные женские гениталии, – писала она. – В этот момент я наконец почувствовала, что завершила превращение в женщину и, не считая неспособности иметь детей, стала полноценным человеком, каким всегда мечтала быть».
В 1951 году Йоргенсен написала своим друзьям в США, что «застенчивого, несчастного человека», которым она была, когда покинула Америку, больше нет. Она выбрала себе новое имя в честь врача, согласившегося ее принять, – Кристин.
После второй операции она написала письмо родителям в Нью-Йорк, которые знали только о том, что она уехала из страны навестить датских родственников. «Мы, люди, представляем собой, пожалуй, самую потрясающую химическую реакцию в мире, поэтому неудивительно, что мы подвержены очень многим физическим недугам. Железы – одни из самых активно функционирующих органов нашего тела. Их всего несколько, маленьких, казалось бы, незначительных, а ведь они управляют всем нашим организмом. Любое нарушение в эндокринной системе заставляет организм напрячься в попытке отрегулировать дисбаланс», – написала она, и у нее «такой дисбаланс был». Она приложила несколько фотографий, сделанных ранее в том же году. «Я все тот же старый Бруд, – упомянула она свое детское прозвище. – Но природа допустила ошибку, которую я исправила, и теперь я ваша дочь».
Через несколько недель пришла ответная телеграмма: «Письмо и фотографии получили. Мы любим тебя больше, чем когда-либо прежде. Мама и папа».
Новообретенный покой Йоргенсен продлился недолго. Некий американский репортер перехватил ее письма к родителям и собрался сделать из них сенсацию. В международном аэропорту Нью-Йорка (ныне – международный аэропорт имени Джона Кеннеди) она сошла с трапа самолета и очутилась посреди хаоса из фотовспышек и кричащих репортеров. В жемчужных серьгах и тяжелой норковой шубе, балансируя на высоких каблуках, она была представлена прессой как звезда вроде Мэрилин Монро: отстраненная, стильная и очень гетеросексуальная. Это был человек, прошедший путь от квинтэссенции мужественности – военного, по несколько ошибочному описанию прессы, – до «сногсшибательной блондинки». Через мгновение ее личный опыт стал публичным символом для всего мира.
ebooksa