– Разреши запалить, воевода? – спросил мастер.
– Разрешаю.
Мастер взял раскалённый пруток за холодный край и укоризненно посмотрел на Хитрово.
– Посторонним людям здесь не место. Прикажи, воевода, всем выйти отсель и сам уходи.
Богдан Матвеевич, Кунаков и пушкари вышли из башни и встали в распахнутых настежь воротах крепости. Вокруг было тихо, люди молчали, многие никогда не слышали, как стреляет пушка, и ждали чуда.
Из амбразуры выплеснулся клуб дыма, и одновременно раздался громовой удар. От внезапного испуга многие люди присели и заслонили лицо руками. Понемногу пороховой дым рассеялся, и все завопили, указывая на то место, где стояла копна. От неё не осталось даже клочка сена, всё было сметено каменным дробом.
Диакон Ксенофонт наблюдал за стрельбой с колокольни храма. Увидев исчезновение копны, он возликовал, схватился за верёвку и ударил часто в малые колокола праздничным звоном. Люди поворотились к храму и стали креститься, но колокола скоро смолкли: отец Никифор бойко вбежал на колокольню и остановил Ксенофонта:
– Не озоруй, диакон!
Пушечный мастер вышел из башни живым и невредимым, только закопчённым пороховой копотью. Порох, или зелье, того времени при выстреле выплескивал уйму дыма и мельчайших частиц несгоревших остатков заряда.
– Молодец! – похвалил мастера Богдан Матвеевич. – Если и другие пушки так же добро стреляют, пожалую тебя от всего сердца.
Испытания продолжались. Пушки нижнего и среднего боя во всех башнях оказались надежны, стреляли прицельно и кучно. Для стрельбы из затинных пищалей поднялись на крепостную стену. Пушкари снарядили пищаль, приготовились запалить, и тут Хитрово неожиданно для всех приказал:
– А ну-ка дайте мне запал! – и взял в руку пруток с раскалённым концом.
– Негоже тебе, воевода, этим заниматься, – запротестовал Кунаков. – А вдруг что случится.
Хитрово вопросительно глянул на пушечного мастера.
– Пищаль надёжна, – сказал тот. – А я буду рядом. Не сомневайся, воевода.
– Куда стрелять? – спросил Хитрово.
– Видишь за рвом щит из горбылей? Туда и целься.
Затинная пищаль хотя и была меньшей из пушек, но выстрелила громко и дымно.
Когда дым рассеялся, все увидели, что щит опрокинулся и лежал на земле.
– Добрый выстрел, – сказал пушечный мастер. – Крепка старуха! Я отливал её в тот год, когда первого самозванца сожгли, вора Гришку Отрепьева. С той поры она во многих крепостях побывала.