– Я воду целый день кипячу, – сказал, встречая их, второй караульщик. – Ключом бьёт!
Он вырезал со спины туши большой кусок мяса, разрезал его на несколько частей и бросил в кипящую воду.
– Отрежь и кинь для меня еще один кусок побольше, – сказал Сёмка, вспомнив о брате.
Два казака, что бросили гоньбу, оправдывались перед сотником, который им выговаривал за их слабосильность.
– Не казаки вы, а бабы! Вот ужо приедем в острог, я вас наряжу в станичный разъезд дён на десять!
– Оставь их, Касьяныч! – сказал Сёмка. – Ребята в первый раз бегали, скоро притомились. Я сперва на второй версте задыхался.
Горячее сырым не бывает, мясо ели недоваренным, каждый со своей солью. Кусок лосятины для брата Сёмка завернул в тряпицу и сунул под свою шубу. Никто ему этого не заметил, добытчик имел право и на большую долю.
Над Карсунским острогом стояла простроченная звёздами непроглядная тьма, когда ловцы подъехали к его закрытым воротам. Их поджидали. Воротник распахнул створы и тихо предупредил:
– Воевода присылал о вас проведать. С добычей?
Сотник соскочил с саней и побежал к съезжей избе. Сёмка пошел за ним следом, но в другое место, к брату. Возле тюремной ямы перетаптывался на подмерзающем снегу караульщик.
– Куда прёшь! – загородил он дорогу Сёмке.
– Пусти на час! С братом проведоваться хочу.
– Не велено! – отталкивал Сёмку стрелец. – Проси воеводу!
Сёмка выхватил из-за пояса нож, караульщик от ужаса зажмурился и замолк. Казак тряхнул его за плечо и протянул на конце ножа кусок только что отрезанного мяса.
– Жри! Соль есть? А я с братом перемолвлюсь.
Федька уже был под дверью. Сёмка снял с неё засов, распахнул и вытащил брата наружу.
Караульщик жадно грыз кусок мяса.
– Что расчавкался, отойди подале! Не трусь, не сбегу!
Сёмка достал из-под шубы и дал брату кус лосятины. Федька схватил его трясущимися руками и поднёс к лицу.
– Скусно воняет!