Мисс Моул

– Неужели? – спросила Ханна. Она протягивала ложку приторного солодового сиропа Рут и опасалась, что та из преданности отцу откажется его принимать. Однако, к ее облегчению, девочка послушно открыла рот. – Умничка, – похвалила мисс Моул. – Я-то всегда выплевывала этот сироп. На меня извели не одну дюжину бутылочек, но я так и не проглотила ни капли. Наберу в рот – и бежать.

– Если Уилфрид поссорится с отцом, его отошлют домой, – горевала Этель, – а там он несчастлив. Мать совсем его не понимает.

– Она вообще никого и ничего не понимает, кроме молитвенных собраний.

– Рут! Нельзя же быть такой невоспитанной.

– А мне все равно. Она противная старуха, от которой воняет камфорой. Все папины родственники просто ужасны, один дядя Джим приличный.

Замечание сестры направило мысли Этель в другую сторону.

– Вот было бы чудесно, если бы он приехал на Рождество! – воскликнула она, но Рут не разделяла ее восторгов, поэтому Этель продолжила мерить шагами столовую в напряженном ожидании.

Уилфрид, однако, вернулся бодр и весел.

– Все в порядке! – заявил он. – Нет ничего хуже праздности. Даже ложь не так страшна. Чертовски неловко, конечно, что дядя состоит в стольких комитетах. Он встретил еще и ректора, а не только мистера Бленкинсопа. И кстати, что натворил старина Сэмюэл? А вы, Мона Лиза, были бестактны, но забавны.

– Неужели? – спросила Ханна. – А мне показался забавным сам мистер Бленкинсоп, который взломал замки и сбежал с мешками денег…

– Но он этого не делал! – вскричала Этель. – Вам не следует так говорить.

– А если бы сделал, – торжественно парировала Ханна, – я была бы последней, кто обмолвился бы об этом хоть словом.

– И совершили бы роковую ошибку!

– Бедняжка Этель, – ласково сказал Уилфрид. – Не тебе скрещивать шпаги с Моной Лизой.

– Какие вы все злые! – взвизгнула девушка. – Вам лишь бы посмеяться, а отец расстроен! Вы же не знаете, как он себя чувствует, когда кто‐то покидает общину. Это как личное оскорбление!

– Ах да, – сочувственно кивнул Уилфрид, – конечно, дядюшка воспринимает это именно так, – и покосился на Ханну, которая из осторожности промолчала. – Значит, в этом и состоит вся вина старины Бленкинсопа? Да он счастливец! И все же жалок тот, чье сердце не знает радости, и глуп тот, кто не использует свои шансы. Лично меня посещение молельного дома развлекает. Обожаю послушать, как миссис Спенсер-Смит рассказывает всем, что приобрела шелковую нижнюю юбку, и шуршит ею в проходе, и наблюдать муки старины Эрнеста, собирающего лепты вдовиц; много раз я видел, как он умудрялся пронести блюдо для подаяний мимо, прежде чем они успевали опустить монетку. Мне нравится старина Эрнест.

– Мне они оба нравятся, – заявила Этель и, позабыв о своих обидах, добавила с жаром: – Интересно, они будут в этом году устраивать рождественский вечер?

– Если будут, я притворюсь, что свалилась с насморком, – пригрозила Рут. – Ненавижу их вечеринки.

– А меня долг обязывает провести праздники рядом с матерью. И если честно, я лучше посмотрю на ее причитания над рождественским пудингом и послушаю басни о дорогом отце и о том, как она мечтает, чтобы я походил на него, – а все мы знаем, что батюшка был немного негодяем, вот почему память о нем так дорога мне, – чем посещу одно из этих… вам, Мона Лиза, знакомо слово, которое я хотел бы употребить, но ладно: собраний.

– Мисс Моул тебе не поверит, – отрезала Этель. – Она знакома с миссис Спенсер-Смит.