– Если вы или ваша дочь, ее ребенок или иной член вашей семьи когда-либо окажется в Блоуинг-Рок или попытается связаться с нами или кем-то еще в округе Уатога по почте, по телефону, телеграммой или лично, мы подадим на вас в суд и отсудим ребенка.
– Думаете, деньгами и угрозами…
– Мы, со своей стороны, поступим так же, – перебил Дэниел. – Вы никогда не увидите ни меня, ни моей жены в этом округе, и мы никогда не будем претендовать на ребенка.
– Никаких претензий на ребенка Наоми, – пробормотал Кларк, внимательно глядя на Хэмптона. – Вот какой договор вы мне предлагаете?
– Сами прочитайте, – предложил Дэниел и кивнул на стоявший рядом верстак.
Они сели. Дэниел открыл портфель, положил на верстак между ними пакет размером с кирпич, в котором лежали деньги, и передал Кларку документ, напечатанный Корой и проштампованный ее печатью нотариуса.
– С превеликим удовольствием соглашусь держать наши семьи по разные стороны границы штата, – заявил Кларк, прочитав договор. – Давайте ручку.
До завтрашних похорон предстояло сделать еще многое, но на обратном пути Дэниел был задумчив. Унижение, смущение, вина – в жизни ему доводилось испытывать эти чувства. Но сегодня он ощутил совсем иное. В тот миг, когда сочувствие смягчило взгляд Кларка, Дэниел испытал стыд.
Глава 13
Доктор Иган наблюдал за ними обоими с детства – Джейкоб был единственным другом бедолаги. «Почему вы не предложите ребенку закрывать лицо вуалью на публике?» – спросила у Игана однажды Сьюзен Вэнс, жена местного старосты. Блэкберну было одиннадцать, когда его родители, недавно приехавшие работать издольщиками на ферму в Лорел-Форк, привели мальчика в кабинет врача. «Нога приходит в порядок, но лицо не меняется. Мы обращались к доктору в Уилксе, но тот ничего не смог сделать. Вдруг у вас получится?»
Атрофический паралич левой ноги и лица, вызванный полиомиелитом. Диагноз был прост, но лечения не существовало, хоть некоторые шарлатаны и утверждали обратное. Иган сказал родителям, что со временем может стать лучше. С ногой так и вышло, и осталась лишь легкая хромота. Но с лицом – нет. Глаз так и был полуприкрыт, а правая сторона рта выгнулась вверх, словно подцепленная на крючок. Иган вспомнил, как Блэкберн привозил Наоми на осмотры. Он провожал ее до входной двери, даже если на улице не было скользко, а потом ждал в машине. Доктор Иган видел, как он сидит там, не сводя глаз с двери.
Рути тоже это заметила. Однажды в особенно холодный день она вышла и предложила Блэкберну подождать внутри. Он отказался. В конце дня Рути вошла в кабинет доктора Игана, сбросив маску деловитости, которая уже казалась ему частью ее накрахмаленной белой униформы, села в кресло у стола напротив него, что делала очень редко, и сказала: «Печально. Жаль, что мы ничего не можем для него сделать». Этот момент очень тронул Игана. Он задумался о том, как могла бы сложиться жизнь, и не только для Блэкберна Ганта.
«Скорбные» – так в здешних местах говорили о людях, страдающих неизлечимыми недугами разума и тела. Были и более грубые слова, которыми пользовались когда по недомыслию, а когда и намеренно. Слово «скорбные» было более мягким, даже по произношению, и те, кто его употреблял, также считали, что такие люди обладают особыми способностями. Это мог быть талант к игре на гитаре, как у Артела Уотсона из Дип-Гэп, или умение усмирять заупрямившихся лошадей, или просто красивая улыбка. Иган вспомнил, как Блэкберн держал оборону возле кафетерия, не уступая напору Дэниела Хэмптона. Немногие в городе могли бы вот так бросить вызов владельцу лесопилки. Непоколебимость – не в этом ли состоял великий дар Блэкберна?
Глядя на мерцающие уличные фонари, Иган снова, как и много раз за прошедшие несколько часов, задумался о том, что он упустил и что могло привести к выкидышу у Наоми. Вагинального кровотечения он не видел, не нашел и ничего существенного при обследовании шейки и самой матки. Однако пациентка была узкобедрая, слишком юная и тревожилась за мужа, ушедшего на войну. Вдобавок Дэниел Хэмптон набросился на Наоми прямо на улице, и это убедило Игана, что матери и ребенку будет лучше в Теннесси.
Выкидыши случались, их угрозу не в силах были предугадать даже лучшие доктора, но Игана этот вопрос тревожил так сильно, что он позвонил домой Хэмптонам, надеясь узнать подробности. Кора ответила на вопрос резким: «Ее отец не сказал». Когда Иган уточнил, в каком округе находилась больница, Кора вышла из себя. «Какое это теперь имеет значение?!» – фыркнула она и бросила трубку.
Иган понимал: если бы он уговорил Наоми остаться в Блоуинг-Рок, она быстрее оказалась бы в больнице. Это могло бы все изменить. Или нет. В его практике случались ошибки, и некоторые из них были фатальными. Один из преподавателей в медицинской школе Боумен-Грей сказал им, второкурсникам, что каждому из них суждено стать убийцей. «Подходите к этому как к математическому расчету, – учил он. – Пока вы не причиняете вред по безразличию или злому умыслу, отпускаю вам грехи ваши». С этими словами преподаватель поднял в руке пустую пробирку и осенил ею студентов, словно крестом.
Если бы все было так просто.
Глава 14
Блэкберн не поднимал головы, поэтому не следил за временем. Он даже не прерывался, чтобы попить. Он не надел рукавицы и не пошел за ними, когда ладони покрылись мозолями, – надеялся, что боль сможет затуманить рассудок. Могила была вырыта почти до половины, когда лязгнули ворота. Блэкберн вылез наверх и увидел приближающуюся Кору Хэмптон. Бросив взгляд на небо, он понял, что скоро начнет вечереть.
– Ты хорошо потрудился, Гант, но успеешь ли закончить до темноты?
ebooksa