Императрица Виктория довольно смеется:
— Выше, выше!
Так же маленькую Юли подхватил бы и кружил отец — доживи он до ее рождения. Или если бы посмел открыто признать дочь. Смотря, кем его считать. Кого считать ее отцом. На чьих руках и за чьей спиной Юлиана не чувствовала бы себя одинокой и замерзшей — с четырех лет. С возраста нынешней императрицы Виктории.
Черноглазой Вики повезло больше. Она запомнит родного отца. И точно не забудет — глядя на портреты. Кисти лучших художников.
Их в Мидантии куда больше, чем ювелиров.
— Тетя Юли, мою маму еще не нашли? — В живых огромных глазах — тревога и волнение.
Кто ей вообще посмел рассказать…
Софию ищут — носом роют землю. Или резвыми копытами. Потому что как раз Юлиане живая и здоровая София нужна как живительный воздух. Как раз сейчас. Куда больше, чем Софииной семейке.
И тот, кто дуреху схватил, это отлично знает.
Бегство Тервилля, исчезновение Софии, взрыв заброшенного особняка Зордесов — со всеми, кто там был. Тел нет. Во всяком случае, свежих. Старые кости — не в счет.
И только это еще оставляет надежду. Слабую. Раз уж даже старые кости взрыв полностью не уничтожил…
Юлиана выдавила успокаивающую улыбку:
— Скоро найдут, милая. Не волнуйся.
Живой или мертвой. И вот ее ты забудешь. Матерей в детстве лишаются многие, но у Вики будет весьма зубастая мачеха. Многим повезло гораздо меньше.
И уж никаких лишних портретов в императорском дворце не будет точно.
Это Юлиане следовало стать матерью Виктории. И растить с рождения. Если бы Евгений когда-то не наделал феерических глупостей.
— Служанки говорят… — Вики резко осеклась. Откровенничавшие с ребенком, болтливые дуры явно испугались и попросили молчать. Просто девочка не сразу вспомнила.
Могли бы учесть ее возраст. Из жалости не к осиротевшему ребенку, так к себе.
— Что именно? — Юлиана уселась в алое бархатное кресло, усаживая Вики на колени. Теперь удобно им обеим. Не на холодном троне ведь. — Скажи, вдруг это важно — для поиска твоей мамы? Обещаю, что не накажу их.
В этот раз. Но они ведь дадут повод снова, правда? Отчим, он же дядя Борис всегда и для всего поводы находил. Когда речь о слугах.