Черные сутаны, кровь на разбитых телах. Искаженные смертью лица — где они видны.
Жрецы действительно провалились тоже. И эта тьма стала для них смертной.
И разрезает ее мрак ровный голос Евгения Мидантийского:
— Я учился драться вслепую с пяти лет. В Мидантии это необходимость. Особенно в знатных семьях.
А уж во дворцах-то тогда…
— Да, — подала голос Арабелла. — Готова подтвердить. Кого из семьи моего отца не казнили — тех ослепили.
Голос у нее уже увереннее. И не такой слабый. Сможет ли она идти?
Тонкая рука крепче сжимает северную ладонь-лопату Вита… и Белла поднимается на ноги.
Сможет.
— В любом случае, это сделал не я. В тот год я еще не родился.
— Отлично, у нас в компании один из лучших воинов Мидантии, — съязвил Витольд. — Наверное, надо радоваться.
— Почему — лучших? — кажется, искренне удивился император Евгений. — Я же не Пасынок Старца с Мудрой Горы. И на клинках меня тот же Октавиан Барс одолеет без особых трудностей. Кроме стилетов, конечно.
— А если обоим завязать глаза? — не удержался Витольд.
— Тогда одолеет уже с некоторыми трудностями. Но Барс тоже достаточно знатен.
Для жестких тренировок, поняли.
Даже спасение жизни не делает коварного интригана-императора Мидантии другом. И не отменяет его предыдущих деяний. Но вполне превращает во временного полезного союзника. Снова. Как в совсем недавнем бою — в змеином зале.
Витольд попытался взглянуть вверх — и не увидел во тьме потолка. Слишком далеко. Выше, чем недавно в особняке.
Как глубоко они всё же провалились? Сколько тут понастроено предками Беллы подземных этажей? И… как вышло, что трое несостоявшихся змеиных жертв живы и невредимы, а сами змеи — нет?
— Поскольку все остальные ладят с темнотой хуже, отряд веду я, — мягко подвел итог Евгений Мидантийский. — И да, одну услугу вы мне оказать все-таки сможете. Отрежьте змее голову и возьмите тушку с собой. Если не найдем безопасный выход — мы ею сегодня поужинаем.
А яд не собрать? Вдруг тоже на что сгодится, а? Острой приправой послужит?