— А сейчас поднял руки и вперед. Или назад. Хочешь — иди в крапиву задницей. Или помочь?
Едкие кусты были выше Романа. Как раз уже в буйном цвету. Качались на легком ветру — будто уже жадно, нетерпеливо тянулись к будущей жертве. Всеми волосатыми ветками, мясистыми стеблями, цветущими соком едкими метелками. Предвкушали.
Смелости и гордости тирану Юлианы не хватило. И Евгений его столкнул. Как раз задницей. К братьям-то Роман стоял лицом.
Вою было… Роман потом неделю ревел на весь дворец. Лекари от него не отходили. Няньки — тоже. Примочки лепили десятками. И настоями поили. А уж сладостей скормили — аж попухлел тогда. В том числе, в особо пострадавшей части.
— Какой-то ты иногда беспощадный. — Расчетливая жестокость Евгения напугала тогда Константина больше, чем все выходки Романа.
Потому что добрый Констанс считал тогда Эжена второй половиной своей души. А сам бы на такое никогда не решился.
Мария потом рассказывала… Она всегда была на стороне только Константина.
А Юлиана тогда даже засмеялась бы. Если бы к ней уже вернулась речь. Но это случилось позже.
Зато Евгений тогда заговорил со спасенной маленькой кузиной почти сразу. Едва они отошли шагов на десять от орущего в сердцевине крапивного царства Романа.
— Юли, пока ты молчишь и зря слов на ветер не бросаешь, тебе надо научиться читать. Давай начнем сегодня. Тогда ты сможешь написать всё, что пока не в силах сказать.
Марии уже тогда нравился Константин — действительно потрясающе красивый и добрый, с самого раннего детства. Он был ее прекрасным рыцарем из сказочных грез. Прямо сошедшим со страниц любимых книг.
Мария этого не скрывала никогда. В детстве не умела, потом — уже не считала нужным.
Что ж, пускай. Юлиана именно тогда решила, что ее рыцарем будет Евгений.
2
— Вы могли его спасти. Вы были единственным человеком, кого Роман любил. Уж как умел. Но вы предпочли только еще глубже столкнуть его в пропасть.
Старая нянька — единственная, кто любил самого Романа. С его смертью она потеряла всё. И уже ничего не боится.
Когда-то они, все дети императорской семьи, звали ее просто Фео. Никто даже не помнил имени Феодора. И она была самой доброй во всём дворце… после мамы.
Даже если тоже отвернулась, когда ее драгоценный любимец напал на маленькую Юли. К Юльхен Фео тоже относилась хорошо, но Романа любила больше. И прощала ему всё.