Шум за зашторенным окном заставил обернуться их обеих. Неужели внезапный гонец? Или… долгожданный?
Да, да, да! Пожалуйста.
Гонец. Немолодой, чернявый, тощий.
И аж трое крепких стражей. Смутно знакомых.
Все — из коридора. И только гонец тяжко дышит с дороги.
И вся компания уставилась на роскошную Драконью племянницу в полупрозрачном шелковом пеньюаре. Ничего, ее репутации уже вредить некуда. А с нынешней фигурой даже есть, что с интересом порассматривать.
Мама предумотрела многое. А вот где и на что в это время пялится Серж? Почему еще не здесь? Где он вообще — всё утро? Заперт в Ауэнте? Или и впрямь сбежал к Ревинтерам насовсем?
Мать, ничтоже сумняшеся, вскрыла письмо. Адресованное Ирии. Попробуй помешай — если вооруженная стража преградила путь. Не гонец же в драку полезет.
И красивое лицо исказила бешеная ярость. Как тогда — в ледяном монастыре-клетке.
— Думаешь, переиграла? — зло прошипела Карлотта.
— Я знала, что ты собираешься сделать, мама. Вспомни, кто был моим учителем. И кто пытался учить тебя.
— Змеев старик! Он и из могилы умудряется гадить!
— Осторожно, мама. Вряд ли Анри понравится твое мнение о его отце. А они оба знатнее тебя — даже если ты всё еще (или снова?) графиня.
Вот-вот ударит. Ничего, дать сдачу Ирия успеет. От души. Хотя бы раз — пока не перехватят.
Потом злобная стерва, конечно, отыграется. Но Анри не бросит Ирию — даже если Карлотта ее изуродует. Даже если так, что ритэйнские монахини красотками покажутся.
В этом преимущество дружбы перед страстью.
И жила же Ирия прежде без красоты — и дальше сможет.
— Как ты посмела опять меня предать⁈ — шагнула вперед Карлотта.
— Как ты посмела считать меня подлой дрянью, — не сдвинулась ни на дюйм Ирия, — готовой отыграться на невинных детях?
Она теперь хоть и ненамного, но выше матери — то ли подросла, то ли прежде просто этого не замечала.