А сами — подите вон.
— Ваша матушка ее только что рассчитала.
— Что? — Ирия потянулась к плащу. — По какому праву?
— Графиня, у вас мало времени. Сейчас придут модистки!
Голос то ли монашки, то ли нет — жуткая смесь тонкого визга и змеиного шипения. Зато глаза — откровенно злы. Что бы за портрет Ирии у мегеры в башке ни нарисован — он ей весьма не нравится. Уж она бы показала вздорной девке — дай ей волю!
— Тогда бегом марш и задержи. Пошла. И пришли ко мне Джейн.
— Графиня! — мегера аж рот разинула. — Но ваша матушка…
— Через пятнадцать дней я стану герцогиней Тенмар. И сама смогу нанимать любую прислугу, — холодно отчеканила Ирия. — И я нанимаю мою верную дуэнью. Заранее. А сейчас марш за ней. Иначе все хваленые модистки отправятся в другой замок. А я поеду проситься в дом моего жениха, Анри Тенмара. Да, у него есть действующая армия. И потому больше влияния, чем у сотни бывших монашек с подмоченной репутацией. Если этого мало, непотопляемый министр финансов Бертольд Ревинтер — мой родственник и хороший друг.
— Зато Его Величество…
— Ваш личный друг и покровитель? Или всё же только моей матери? Вы хорошо меня поняли, сударыня? Вы цените вашу жизнь? Ставлю вас в известность: Карлотта никого не станет защищать. Все, кроме нее самой, — грязь под ее бальными туфлями. Особенно простолюдины.
Бывают ли лица еще серее? Запросто. Вон как наливается это…
— Графиня!
— Если отыграюсь я потом на вас — вина во всём этом будет ваша и только ваша. Вы плохо слышали о моей репутации? Я — не только дочь Карлотты Таррент, но еще и племянница Старого Дракона Ральфа Тенмара. И он мной гордился.
Юная служаночка (а зовут ее Бетти) наливает горячую воду, другая — спешно отряжена злющей камеристкой за дуэньей. У Бетти испуганно трясутся руки. Наконец разглядела сходство матери и дочери. Как же, наверное, пожалела, что сюда вообще нанялась. Будто в столице мало богатых и знатных домов поприличнее?
Вон же сколько новых и хорошо забытых старых придворных ко двору притащилось.
— Где Джейн? Я жду.
— Уехала вместе с вашей дуэньей, — еле сдерживаясь, шипит пересушенная камеристка.
— Когда вернется дуэнья — проверю. Учтите это.
А это еще что и откуда взялось? Сушеная мегера притащила? Все свои платья Ирия хорошо помнит. Особенно подаренные Катрин.
А вот эту родовую драгоценность наверняка таскали на себе поколения и поколения прежних дам и благовоспитанных девиц. Причем, невесть из какой семьи. Ладно, если не из фамильного склепа откопали.