Влюблённый Сократ: история рождения европейской философской мысли

В отличие от самого Сократа его младший сводный брат Патрокл (имя это означает «знаменитый отец») имел, возможно, политические амбиции: в конце V в. до н. э. он занимал официальную должность в афинском казначействе. Так что не приходится сомневаться, что происхождение и окружение будущего философа, как и его брата, позволяли ему при желании занять высокий гражданский пост. Одним словом, наших знаний о происхождении и личных качествах Сократа достаточно, чтобы сделать следующий вывод: аскетичный и не привязанный к материальным благам образ жизни Сократа никогда не был ничем иным, как следствием его личного выбора. Он был не первым избравшим подобный путь ²³ мыслителем, но и не последним.

Поговорка the child is father of the man (основанная на строке из Уильяма Вордсворта, английского поэта начала XIX в. – Пер.) подразумевает, что уже в ребенке заложены черты взрослого человека. Иначе говоря, каким человек предстает перед нами в зрелом возрасте, отражает то, каким он был в молодости. А потому для многих читателей привычный образ некрасивого, но очень умного старого Сократа обязательно подразумевает, что таким же неказистым и сообразительным Сократ был и в свои молодые годы. Например, в историческом романе Гора Видала «Сотворение» молодой каменотес Сократ описан как «необычайно уродливый и необычайно умный». И, как мы уже видели, Ницше, основываясь исключительно на своем толковании внешности Сократа, опрометчиво заключил, что философ имел все признаки «низкого происхождения». Но считался ли Сократ в свои юные годы некрасивым?

Действие «Пира» Ксенофонта происходит в 422 г. до н. э., когда Сократу было почти пятьдесят. Там Сократ изображен на пиру в доме Каллия, сына Гиппоника, в компании Критобула – очень красивого юноши из дема Сократа Алопека. Его отец, Критон, отправил к Сократу юношу, чтобы защитить того от страсти некоего старшего по возрасту мужчины. Не правда ли, в этом чувствуется отголосок той ситуации, в которой Сократ некогда оберегал своего протеже Алкивиада?

Сократ заявляет, что готов доказать, что он красивее Критобула. Он заставляет юношу признать, что красота присуща не только людям и животным, но и таким предметам, как щиты, мечи и копья: их красота заключается в том, что они хорошо сделаны для выполнения тех функций, для которых они нужны. Исходя из этого, Сократ выдвигает ряд тезисов, играя на том, что греческое слово kalos означает и «красивый», и «подходящий для цели». И эту двусмысленность можно уловить с помощью прилагательного «прекрасный».

Мои глаза, говорит Критобулу Сократ, прекраснее твоих потому, что благодаря их выпуклости они видят не только прямо, но и по сторонам. Мой нос прекраснее потому, что, раздуваясь, он лучше улавливает запахи, а его курносая форма не мешает обзору, когда глаза смотрят под углом. Исходя из этого, Критобул соглашается, что рот у Сократа прекраснее, потому что больше по размеру, а значит, может принять больше пищи, и губы прекраснее, ведь с толстыми губами лучше целоваться. А последний довод философа, доказывающий его превосходство в красоте ²⁴, состоит в том, что сатироподобные Силены, изображаемые в греческом искусстве с похожими чертами, рождаются на свет божественными речными нимфами.

Дискуссия носит юмористический характер, но она наглядно показывает: то, что принято считать «красивой внешностью», зависит от субъективных представлений. Молодой коренастый мужчина с широко расставленными глазами, широким носом и большими губами не обязательно должен считаться некрасивым. Такое описание могло бы подойти и к современным голливудским киногероям, про которых обычно говорят, что они «в хорошей форме». Более того, красивая внешность не является прерогативой знати, к тому же внешность людей любого сословия и происхождения может меняться по мере взросления. Точно так же, как и развитие индивидуальных качеств может превращать их в, казалось бы, абсолютно разных людей.

Ярким античным примером изменения личности в зрелом возрасте является философ и теолог Августин Гиппонский (ок. 354–430), известный впоследствии как святой Августин. В автобиографической «Исповеди» он рассказывает о своем похотливом и аморальном поведении в юности. Но потом он посвятил свою жизнь преданному служению во имя Христа и активной интеллектуальной деятельности служителя церкви, давшего обет безбрачия. Тем, кто знал Августина в зрелые его годы как уважаемого епископа, было бы трудно представить себе крайности его юношеских проступков ²⁵. Не догадывались бы об этом и читатели святого Августина в более поздние времена, если бы не было столь подробных письменных свидетельств.

Сократ же не оставлял после себя подобных записей. Но то, как он вел себя и как выглядел в молодости, возможно, представляло не меньший контраст по сравнению с тем, как его воспринимали и как он вел себя в более зрелые годы.

Если бы в тридцатилетнем возрасте он был уродлив и смахивал на сатира, то подобные черты наверняка бы нашли отражение в том негативном и потешном персонаже, который в 423 г. до н. э. Аристофан вывел в своих «Облаках». Однако основное упоминание о физических качествах Сократа в этой комедии, пропетое хором заоблачных «богинь», дает иную картину: «Ты идешь по улицам, переводя взгляд с одной стороны на другую, терпя неудобства от босых ног, с торжественным выражением на лице…» Но это описание скорее напоминает о положительных чертах Сократа – о его вызывавшем оторопь поведении в военных походах. Речь идет об эпизоде, описанном Алкивиадом в платоновском «Пире», когда Сократ шел босиком по льду. И тогда, как мы помним, соратники философа еще обижались на него за то, что он демонстрирует им свою непоколебимую физическую стойкость.

Если оставить в стороне это описание, то «Сократ» в комедии Аристофана очень напоминает Херефонта и прочих учеников из «Мыслильни»: бледный, обросший, тощий до полного изнеможения… В общем – совсем не тот пузатый клоун, которым его выставляли в более поздних описаниях. Нечто похожее мы видим в одной из последних комедий Аристофана «Птицы», датируемой 414 г. до н. э. Там понятие «быть как Сократ» ассоциируется с неухоженной шевелюрой, голоданием, грязным телом, хождением с посохом, то есть с чертами, обычно приписываемыми воинственным спартанцам.

Искусствовед Пол Занкер проследил, как изменялись образы Сократа и подобных ему интеллектуальных персонажей в росписях на вазах и в скульптуре. В случае с Сократом представление о внешнем уродстве, за которым скрыта внутренняя красота, возможно, повлияло на то, что некоторые художники впадали в преувеличение, изображая Сократа в виде постаревшего Силена – с выпученными глазами, толстыми губами и неухоженной головой. Занкер отмечает, что подобное изображение Сократа имеет и положительный смысл: «Старый Силен, в отличие от остальных представителей своего рода, считался хранителем древней мудрости и доброты, а потому фигурировал в мифологии как учитель детей богов и героев… Таким образом, в случае с портретом Сократа в образе Силена сама собой напрашивается взаимосвязь с представлением о мудром учителе».

Однако существует другое, гораздо более разумное и достойное изображение, дошедшее до нас в виде небольшой римской копии статуи IV в. до н. э. Здесь Сократ показан с большим пониманием и уважением как невинный и честный афинский мыслитель, несправедливо осужденный на смерть. Черты его лица относительно невыразительны: курчавые волосы, куполообразный череп. По телосложению он надежен и крепок, но не чрезмерно толст. И не с выпученными, как у сатира, глазами. «Здесь Сократ изображен ²⁶ не как какой-то отщепенец, – пишет Занкер, – а как образцовый гражданин… В нем нет и следа того знаменитого уродства, о котором иногда говорили его друзья, ни жирного пуза, ни коротких ног, ни ковыляющей походки».

В облике Сократа привлекают внимание его глаза. В тех же «Облаках» Аристофана упоминаются «его выпученные по сторонам глаза». Все это наводит на мысль о заболевании, которое могло сопутствовать Сократу в зрелом возрасте и позднее, – о гипертиреозе ²⁷ (состояние, при котором щитовидной железой вырабатывается избыточное количество гормонов. – Пер.). Есть основания предполагать, что Сократ страдал от этого заболевания: гиперактивность щитовидной железы ассоциируется с раздражительностью, повышенной половой активностью, а также с глазами навыкате. Но гипертиреоз обычно проявляется у пожилых людей. А значит, можно предположить, что если к сорока-пятидесяти годам глаза у Сократа стали выпуклыми, то это вряд ли было заметной особенностью его внешности в молодые годы.

Таким образом, можно допустить, что внешность молодого Сократа существенно отличалась от его образа в пожилом возрасте. И хотя Сократ никогда не мог похвастаться внешностью Критобула или Алкивиада, та поразительная непривлекательность, которую приписывали ему в зрелом возрасте, не обязательно соответствовала бы тому, как он выглядел или воспринимался в молодые годы.

Что же могло умерить устремления Сократа и в конечном счете изменить направление его жизни, отвратив философа от общественного признания и воинской славы? Ведь, как я это уже утверждал, ничто не мешало ему достичь успеха на этих традиционных поприщах – ни происхождение или чрезмерные амбиции его семьи, ни отсутствие у него самого необходимых навыков, ума или достаточной энергии. Скорее всего, было что-то более личное и весомое, что в какой-то момент заставило Сократа в возрасте двадцати с лишним лет изменить течение своей жизни.

Одним из определяющих моментов в решении Сократа стать философом, а не заниматься военным делом или политикой было ощущение того, что он получил некий «божественный знак». В речи на суде, приводимой в «Апологии» Платона, Сократ объясняет ту необычайную по силе составляющую его личного опыта, которую один из его обвинителей Мелет попытался на процессе высмеять. По словам философа, он с детства ощущал, что им руководит некий внутренний голос, который он называл «божественным существом», или своим даймонием (от греч. Δαιμόνιον, то есть «божественное». – Пер.).

Для Сократа было важно опровергнуть официальное обвинение в «введении новых богов», а также любые предположения о том, что он когда-либо стремился играть влиятельную роль на раздираемой спорами политической арене Афин.

Утверждение о том, что ему помогало общение с личным «божественным существом», вряд ли поколебало бы судей, и без того подозрительных или недоброжелательно настроенных по отношению к Сократу из-за его явной уверенности в себе и репутации атеиста. Однако для читателей Платона это объясняло бы, почему афиняне ошибались, вынося его учителю приговор по предоставленному обвинению.

До недавнего времени историки в основном довольствовались упоминанием о божественном знаке Сократу, как о просто любопытном явлении, а не как о психологическом симптоме. Однако психологи склонны относить это к более распространенному, чем было принято считать ранее, состоянию – к эффекту «слышания голосов». По оценкам экспертов-психологов, слуховые галлюцинации возникают в течение жизни у каждого пятого человека. В большинстве случаев это явление носит ограниченный и преходящий характер. Но иногда оно расценивается специалистами как форма психоза, который может варьироваться от легкого до тяжелого. Подобное состояние может длиться как несколько месяцев, так и много лет; некоторые люди могут «слышать голоса» на протяжении всей жизни. И тогда, для уменьшения возможных негативных последствий ²⁹, возникает потребность в мерах медицинского или психологического характера. Некоторые же люди обретают умение использовать это для собственной выгоды.