Книжный магазин воспоминаний. Что бы вы изменили, если бы могли вернуться в прошлое?

– Я подумал, ты должна знать, потому что ты старшая в семье, вот и сообщаю, но на самом деле ничего серьезного. У мамы рак носоглотки…

– Рак?

– Да, но все будет в порядке, врачи сказали, нужно только пройти лучевую и химиотерапию, и она поправится. Папа обо всем позаботится, не беспокойся.

Это случилось почти сразу после того, как я сдала выпускные экзамены. Я услышала новости, что мама заболела раком, раньше, чем получила результаты экзаменов. Но тогда меня это ничуть не обеспокоило. Когда мне было восемнадцать, папу внезапно начало рвать кровью, и, пока я готовилась к экзаменам, брату пришлось перенести операцию по пересадке печени, чтобы его спасти. Полное неведение уберегло меня от беспокойства. Я была уверена: если папа и брат вернулись ко мне живыми и здоровыми, то и с мамой все будет в порядке, а тревожный ветер, дующий в ее сторону, просто свернет в другое направление. Однако несчастья не собирались так просто оставлять нас в покое.

Осложнения после лучевой терапии… У вашей матери появились симптомы паралича…

Мои беззаботные двадцать лет. Как папа и обещал, мама легко победила болезнь. Поэтому я была уверена, что все вернулось на свои места. Вот только это не так.

Все еще наивные двадцать один. У мамы появилась инвалидность. Моя уверенная в себе, мудрая и активная не по годам мама начала избегать людских взглядов и тихо увядала. Я продолжала врать себе, что все будет в порядке, это лишь ужасный кошмар, который скоро закончится, черная тьма рассеется с приходом зари, и все станет как прежде.

У вашей матери нарушения речи и трудности с глотанием. Впредь она не сможет самостоятельно принимать пищу. В таких случаях мы можем только предложить вставить трубку в желудок, чтобы питательные вещества вводились напрямую.

Ситуация становилась все хуже и хуже, ничего уже не могло наладиться. Мама одержала победу над таким редким заболеванием, как рак носоглотки, но осложнения после лучевой терапии вызвали паралич левой руки и ноги, который со временем распространился на язык и горло. На последней стадии в мамином животе проделали отверстие, и с тех пор она могла получать лишь жидкое питание через зонд. Однако я была рада и этому, ведь мама все еще была рядом с нами. Слабее, чем раньше, чаще плакала и грустила, и все же я была благодарна, что она рядом. Я думала, если отчаянно молиться и заклинать небеса, случится «чудо». Поэтому каждую ночь молилась Богу, в которого никогда не верила.

Помоги. Спаси ее. Умоляю, сделай так, чтобы мама стала здоровой как прежде.

Похоже, произошел рецидив. Точные результаты получим после полного обследования, поэтому лучше, если пока не будете сообщать пациентке. Когда появятся результаты анализов…

Сколько еще молиться, чтобы чудо наконец свершилось? Сколько еще страданий нужно пережить… чтобы моя молитва достигла небес? Я думала, хуже просто не может быть, но, словно в насмешку над моими молитвами, плохие новости приходили с каждым новым днем.

Мне двадцать шесть, темный ночной переулок. Я опустилась на землю на безлюдной улице и, рыдая, стучала кулаками по земле, пока не сбила их в кровь. Ровно семь лет. Семь лет… Почему это должно было случиться именно со мной, именно с моей мамой? Ведь она никогда не делала ничего плохого.

Ведь на этот раз это неправда? Нет, не может быть. Не должно. Пожалуйста, накажи лучше меня. Но мама… умоляю, хватит… останови эту жестокость.

Метастазы распространились по всему телу, теперь она не может двигать руками. Вы должны посовещаться в кругу семьи и принять решение по поводу продолжения поддерживающего жизнь лечения. Если решите прекратить его, поставьте здесь свою подпись.

Бог умер.

Как бы я ни молилась, просьбы не были услышаны. Согласно обещанию, данному маме, когда она еще была здорова, я поставила подпись и имя на соглашении о прекращении лечения. Ким Чживон. Имя, которое дала мне мама, стало именем, подписавшим согласие на ее смерть.

Мне двадцать семь. Смерть не забрала ее внезапно. Однажды она с невозмутимым видом открыла дверь палаты и несколько дней и ночей подряд провела рядом с маминой койкой вместе со мной. От ее присутствия я съеживалась, уменьшаясь в размерах, а смерть, питаясь моим страхом, раздувалась все больше, пока не нависла огромной тенью над маминой кроватью. С девятнадцати до двадцати семи лет. У меня было целых восемь лет, чтобы подготовиться к расставанию, и я думала, что буду в порядке. Я была уверена, что в последние мгновения маминой жизни смогу предстать перед ней твердой, несгибаемой, образцовой дочерью, какой старалась быть всегда… Не вышло. Мой внутренний мир был настолько тверд и несгибаем, что не смог упруго наклониться, чтобы затем снова выпрямиться в полный рост. Вместо этого он разбился вдребезги на тысячи мелких осколков.

Доказательство тому – книга в моих руках.

– Ох…