Больше он не прекращал работу, пока не пришлось спуститься в могилу. Недостаток еды и сна не просто давал о себе знать, но навалился на Блэкберна с невероятной силой, и тот испугался, что ему не хватит сил потом выбраться наверх. Он мог бы сходить за лестницей, но тратить на это время… Блэкберн спрыгнул. Земля внизу была более плотной, и работать лопатой стало ощутимо тяжелее. Продолжая копать, Блэкберн задумался, чего хотела бы сама Наоми. Впрочем, он знал ответ на этот вопрос. «Твоя дочь», – написала она на обороте фотографии. Но что будет лучше для Энни-Мэй? И кому это решать? Он вспомнил, как редко Джейкоб упоминал о ребенке. Может быть, малышка была для него не вполне реальной. Да и как иначе, если Джейкоб, в отличие от Блэкберна, так и не получил возможности собственной ладонью ощутить существование ребенка?
Когда подбородок оказался на уровне земли, Блэкберн перестал копать. Сквозь тонкий слой земли под ногами уже ощущались твердые доски. Луна и звезды, камни вокруг – все, казалось, замерло в ожидании. Блэкберн вонзил лопату в землю и услышал удар о доски. Очистив крышку гроба от земли, он встал поудобнее, выбросил лопату на траву и подтянул к себе фонарь и ломик. Поддел ломиком ближнюю сторону крышки. Доски заскрипели, и первый гвоздь поддался. Он выдрал еще несколько гвоздей, потом расшатал крышку. «Наоми здесь нет. Ее здесь нет», – мысленно убеждал себя Блэкберн. Он поставил фонарь поближе и повернул латунное колесико. Огонек под стеклом стал ярче.
– Прости, если я ошибаюсь, – произнес он вслух, а потом, присев на корточки, просунул ладонь под крышку гроба и потянул ее вверх. Гвозди на противоположной стороне поддались, и гроб раскрылся.
Блэкберн поднял фонарь. Шерстяное одеяло и что-то под ним. Он нерешительно откинул одеяло. Внизу обнаружилась пара холщовых мешков, из которых струились опилки. Подняв фонарь и ломик на траву, Блэкберн выбрался из могилы.
Замерев среди безмолвных камней, он думал не о будущем, а о прошлом: двое мальчишек, жмущих друг другу руки через забор из колючей проволоки; уговор, скрепленный кровью. Блэкберн погасил фонарь и оставил инструменты валяться на траве. Запел кардинал, возвещая пробуждение мира. Сквозь деревья пробивался первый утренний свет.
Глава 35
Уже смеркалось, когда Блэкберн перешел мостик. Мистер Кларк сидел на крыльце. Он улыбнулся и многозначительно кивнул, прежде чем встать и открыть дверь, чтобы сказать Наоми, что приехал гость. Держа правой рукой Энни-Мэй, Наоми вышла на крыльцо, увидела Блэкберна и поспешила спуститься к нему. Свободной рукой она обняла его и прижалась щекой к его груди. Блэкберн чувствовал, как рубашка мокнет от слез Наоми, слышал дыхание младенца.
– Я так испугалась, – пробормотала Наоми, обнимая его еще крепче. – Когда я к тебе подбежала, ты был без сознания. Я дождалась, пока ты откроешь глаза. Не хотела уходить, но по-другому не могла.
– Знаю.
– Лайла считала, что ты обо всем расскажешь Хэмптонам, и они приедут за Энни-Мэй. Я так не думала, но все равно испугалась. Я скучала по тебе, Блэкберн. Все ждала, когда ты приедешь, и вот ты приехал.
Ребенок зашевелился, и Наоми отступила, чтобы устроить девочку поудобнее.
– Правда, она ангелочек?
– Да, – ответил Блэкберн.
– Волосы и носик как у Джейкоба, – отметила Наоми, – но глаза мои, да?
И в самом деле, глаза у девочки были голубые. Но глаза самой Наоми изменились с тех пор, как Блэкберн видел ее в прошлый раз. Цвет остался тот же, но исчезла искра, появилась жизненная мудрость. Да и разве могло быть иначе после всего того, что ей довелось вынести за последние несколько месяцев?
Мистер Кларк спустился с крыльца.
– Пойду проведаю теленка, пока совсем не стемнело, – сказал он. – А вы идите в дом. Вам о многом нужно поговорить.
Блэкберн вошел следом за Наоми. На столе уже горела лампа.
– Твой папа… Он не говорил тебе, что я вчера приезжал?
– Что? Нет, он ничего такого не говорил, – ответила Наоми, и ее улыбка погасла, но лишь на мгновение. – Но это неважно. Теперь ты здесь, и мы сможем наговориться вдоволь. Оставайся на ужин и переночуй у нас. Отказа я не приму.