Мисс Моул

– Именно. – Ее так и подмывало сказать, что, занимаясь починкой простыней, она пытается выплеснуть эмоции, но для Рут такой ответ не подходил; к тому же Ханна знала, что зачастую девочка задает вопросы не для того, чтобы получить информацию. Тем не менее информацию мисс Моул предоставила: – Когда простыни изнашиваются посередине, рачительная хозяйка расставляет их, чтобы изношенные места оказались с краев. Некрасиво, иногда неудобно, зато экономично.

– Но ни шкафы, ни книги не истерлись посередине.

– Большинство книг истрепалось полностью, – возразила Ханна, посмеиваясь. – Я хорошо их рассмотрела. Вытирать пыль с книг – это меньшее из зол, как и готовка. Всегда можно прерваться и взять передышку.

– И по-моему, – гнула свое Рут, – вы или сильно о чем‐то тревожитесь, или, – и у нее дрогнул голос, – спешно пытаетесь напоследок привести дела в порядок. Это как написать завещание и выплатить долги перед смертью. Но вы ведь не собираетесь умирать, нет?

– Я скажу тебе, с чем это связано, – ответила Ханна, испытав облегчение от честного признания. – Просто у меня дурной характер.

– О, значит, вы не беспокоитесь? Не беспокоитесь об Этель?

– Об Этель? С чего бы?

– Ну, вы, видимо, были так заняты домашними делами, что даже не заметили ее невероятной любезности в последние несколько дней. И это после ссоры с отцом! Я ожидала, что сестра будет вести себя ужасно.

– Должно быть, ссора пошла ей на пользу, – предположила Ханна.

– Я бы предпочла, чтобы Этель не вела себя так мило, а вы не были заняты всякими бессмысленными делами. Боюсь, из-за них вы пропустите нечто по-настоящему важное.

– Даже если и так, ты‐то ничего не пропустишь. Не стоит суетиться. Зато я скажу тебе, чем мы займемся завтра. Мы отправимся на прогулку.

– Но весна еще не наступила!

– Тогда я пойду одна.

– Нет, я не это имела в виду. Тут ведь не как со шкафами и книгами, правда?

– Не вижу никакого сходства, – заявила Ханна, снова начиная крутить рукоятку швейной машинки. Однако девочка верно угадала причину: надо сходить погулять, пока это возможно, а если к весне они с Рут все еще будут жить в одном доме, что ж, значит, их ждет еще одна прогулка.

Этель любезно согласилась присмотреть за домом и Дорис, и в глазах девушки ни на секунду не мелькнула ревность, что мисс Моул и Рут уходят, рассовав по карманам бутерброды, и едва ли вернутся до наступления темноты; Этель больше не беспокоило моральное благополучие младшей сестры, и Ханна с Рут безмолвно пришли к общему выводу, что их отсутствие устраивает старшую дочь преподобного.

Это было несправедливо по отношению к Этель, которая сама искала утешения и всячески старалась понравиться мисс Моул, предпочитая ее (несмотря на темное прошлое) в качестве экономки, а не Пэтси Уизерс в качестве мачехи. Однако Этель, как и остальные, не знала, что именно этот день мистер Пилгрим выбрал, чтобы подольститься к ее отцу, повинуясь инстинкту, который толкал молодого проповедника разделить часть скандала с былой возлюбленной ради упрочения новых уз.

Не подозревая об оставшейся позади опасности, Рут и Ханна поежились, выйдя на улицу, хотя, если бы на деревьях были набухшие почки, можно было бы подумать, что на дворе апрель. Воздух казался по-весеннему мягким, и в этот день обязательно должно было случиться что‐то восхитительное – как и произошло, когда вместо того, чтобы пойти через Альберт-сквер и добраться до моста через Грин, Ханна нырнула в узкий извилистый переулок с таинственно-неухоженными садами с одной стороны и задними фасадами домов с другой. Следуя его поворотам, они спустились к площади, где на ступенях георгианских домов играли чумазые дети, а когда миновали площадь и еще одну узкую улочку, то оказались на дороге, идущей параллельно докам. Этих мест Рут, всю жизнь проведшая в Верхнем Рэдстоу, никогда прежде не видела; девочка ни разу не переходила над доками по знакомым Ханне пешеходным мостикам, которые человеку с авантюрным воображением показались бы не шире пиратской доски для наказаний, с перилами только с одной стороны.

– Плохие места для прогулок темной ночью, – торжественно заявила Ханна.

– И очень волнующие, – одобрительно кивнула Рут.