Уже не представляет серьёзных трудностей запрограммировать для компьютера как синтаксические правила, так и богатый словарный запас. И как бы параллельно появились попытки публикации текстов, будто бы созданных компьютерными программами. Действительность, однако, прозаична. Компьютер сумеет создать формально безупречную бессмыслицу, из которой человек, следящий за печатаемым результатом, сможет извлечь более или менее осмысленные фрагменты текста, будто изюм из булки. При этом остаётся характерной своего рода безнаправленность псевдоповествования, напоминающего пьяницу, двигающегося неуверенно и неустойчиво. В текстах такого рода, бездушно выдаваемых машиной и выборочно отсеиваемых человеком, не прослеживается ни единой путеводной мысли или хотя бы сюжетного хода.
Несколько лучше обстоит дело с машинными рисунками или с фрагментами музыки, или, в конце концов, с достаточно простыми математическими доказательствами, которые удаются неплохо, поскольку залогом их успеха, как правило, является логичный и жёстко формализованный порядок. Однако всё то, что действительно свидетельствует о нашей интеллектуальной жизнедеятельности, то есть цель разговора, направление мысли, её смысловая ясность и, прежде всего, поддающийся определению способ управления волей, во всех этих искусственных продуктах отсутствуют.
Одна из первых программ, подражающая человеческому разговору, спроектированная профессором Вейзенбаумом и названная «Элизой», умела неплохо вводить в заблуждение многих простодушных собеседников. Суть именно в том, что если кто-то с нами разговаривает, мы непроизвольно готовы принять его за человека. На этом фоне может возникать так называемый «эффект Элизы», который сводится к приписыванию фразам, в действительности бессмысленным, некоей, может и не совсем понятной, разумности. Впрочем, каждый, кто имел дело с современными поэтическими текстами, лишёнными всякой взаимосвязи, насыщенными неоднозначными ассоциациями, отдаёт себе отчёт в том, как иногда трудны и даже бесплодны усилия по их пониманию. Поэтому немного парадоксально, но человек, который не позволяет языковому тексту идти прямой дорогой, непроизвольно придаёт хаотичным фразам такой смысл, которого они, возможно, вовсе не содержат. Механические сочинения могут отвечать нашим требованиям восприятия благодаря тому, что у нас остаётся неосознанное предположение об их человеческом авторстве. В результате этого неимоверно насыщенная преградами задача имитации плодов разума распадается не только на проблемы пассивной, без сомнения, машины, но также и на проблемы, связанные с нашим активным и неустанным стремлением к пониманию всякой, хотя бы и мельчайшей, частицы мира.
Гармония из хаоса
В последние годы размножились гипотетические концепции, пытающиеся охватить и понять совокупность всего, что существует, а именно космос. Поочерёдно и параллельно возникали различные космогонические варианты, как например, Поливерсум, называемый также Мультиверсум, то есть такое скопление вселенных, которое выросло, словно целая связка мыльных пузырей, выдуваемых из соломки. Появилась также идея космосов, появляющихся последовательно друг за другом, и тем самым представили время, которое как будто бы возвышается над очередными возникающими и проходящими универсами. Здесь в качестве простейшей модели напрашивается нитка жемчуга. Самая модная вариация, любимая космологами, это плоские миры, путешествующие рядом друг с другом, параллельно, словно мембраны, и потому называемые сокращённо бранами. Когда одна такая брана сталкивается с другой, тогда и возникает вселенная, подобная нашей.
Но ненасытным космогоникам всех этих вариантов было ещё недостаточно, пока, наконец, один математически подкованный физик по фамилии Вольфрам не выступил с новой теорией. Её можно изложить двумя словами: КОСМОС ЭТО КОМПЬЮТЕР. Причём это компьютер с чрезвычайно дальновидной программой, которую Вольфрам редукционно моделирует, ссылаясь на так называемые целлюлярные, то есть клеточные автоматы. По сути дела происходит так, что первоначально, исходно хаотически разбросанные клетки проявляют склонность к постепенному объединению в организованные формы. Приходится принять возможным многообразие компьютеров-космосов, которые генерируют системы и подсистемы различной формы и рода, вплоть может быть до жизнеподобных форм.
Идея, лежащая в основании всей этой гипотезы, не является абсолютно новой, поскольку известно, что различные стихийно разбросанные материальные элементы с течением времени имеют склонность к созданию упорядочиваний. Критики Вольфрама говорят, что столь простым методом нельзя объяснить все события и явления в любом масштабе, поскольку, например, существующее даже миллиарды лет смешивание музыкальных ключей, нотного стана, а также нот никогда не сгенерирует нам мазурок Шопена. Если бы даже в каком-то микроскопическом объёме воздуха его атомы сложились в партитуру, то и так сразу же вновь разлетелись бы в абсолютный беспорядок. Излагая вышесказанное, я вспомнил, не без улыбки, мой гротескный рассказ[67] из книги «Кибериада», в котором речь идёт о смыслах, значащих нечто понятное, которые возникают благодаря абсолютно случайным столкновениям атомных частиц, но которые сразу же распадаются в абсолютные бессмысленности.
Ухабы цивилизации
Книга, которая, насколько я знаю, ещё не написана, может стать объёмным трудом под названием «Технология как несчастье человечества». О пользе, которую технологические достижения принесли нам, особенно в последние столетия, сказано довольно много. Также множество текстов, леденящих кровь в жилах, специалисты посвятили представлению угроз и катастроф, вызываемых применением плодов технологии в военных целях. Значительно меньше (а возможно, крупных нет вообще) появилось трудов, посвящённых обратной стороне тех технологий, которые принесли людям особенно много пользы.
Как правило, появление новых технологий всегда представляется как луч света. Энергия, черпаемая в природе, должна заменить тяжёлый труд людей и животных. Всевозможные виды транспорта, начиная от железнодорожного, через автомобильный до уподобляемого птицам в воздухе, должны были уменьшать, облегчать и смягчать всеобщие трудности и проблемы. Однако чем более массовыми становилось распространение новых технологий, тем более явственно проявлялась их обратная сторона.
Моторизация разрушает пейзажи, отравляет атмосферу, проблемой стала парковка автомобилей, самолёты начинают сталкиваться в воздухе по причине нынешней частоты полётов. Благодаря объединённым усилиям работающих сегодня на нашей планете технологий температура на Земле изменилась так, что воздушные потоки, ураганы неимоверной силы, и одновременно высохшие пространства начали беспокоить людей, хотя ещё век назад им это было неизвестно. Всё больше новых вредных последствий обнаруживается даже в действии лечебных средств, которые должны бороться с болезнями и поддерживать здоровье.
Существует в некоторой степени отдельный тип технологий, которые я назвал бы крайними, как, например, высвобождение атомной энергии или освобождение людей от вековечной власти гравитации. Возможными стали и испепеление жизни на Земле, совершаемое человеческой рукой, и космонавтика, приводящая к другим планетам нашей системы. Впрочем, упоминание о ядерных угрозах бессмысленно, так как этим заполнены все библиотеки. Тривиальны также попытки описать возможные смертельные последствия удобных со многих сторон путешествий самолётами. Но в последнее время мы узнали и о том, что пользующиеся воздушным транспортом люди подвергаются усиленному и вредному воздействию космических лучей.
Кроме этого, особым образом проявились результаты всеобщего ускорения, вызванного развитием технологий. Эпидемию СПИДа, многие десятилетия тлевшую на нашей планете, вследствие быстро развивающейся транспортной связи между континентами рассеяли по территории всего земного шара. Одним из самых больших (и наиболее громко рекламируемых) достижений конца прошедшего столетия явилась всеобщая доступность информации и необычайно простой способ её передачи, опасные стороны чего стали выявляться лишь теперь. Американские средства массовой информации в виде особого мазохизма информируют нас не только о том, как сети типа Интернета уже способны отравить нам жизнь, но также и о том, каким ужасным способом они будут способны поражать цивилизацию по желанию террористов.
Отдельно можно написать книгу, посвящённую технологиям, некогда разработанным, и даже детально, но никогда не реализованным. Приблизительно девяносто лет тому назад уже были придуманы прототипы современных средств передвижения только на одном рельсе, причём не благодаря присущему велосипедистам умению удерживать равновесие, а вследствие оборудования вагонов беспрерывно вращающимися гироскопами. Было даже подсчитано, сколь значительно сократятся издержки железнодорожного транспорта в результате перехода на одноколейку. Другим, также глубоко проработанным проектом, были городские дороги в виде транспортёров, движущихся непрерывным образом параллельно один другому, при этом с перрона следовало вступить на медленно движущийся транспортёр, с него перейти на следующий, движущийся в два раза быстрее, и эти действия можно было бы продолжать на следующих транспортёрах. Ненадёжность как гироскопов, так и быстроходных транспортёров очевидна, и эти изобретения повлекли бы за собой жертвы, которых счастливо нам удалось избежать.
Возможно, совершенно отдельной книгой должна стать энциклопедия чудесных и выдуманных технологий, которая, уверен, могла бы стать томом значительного объёма. Технический прогресс принёс нам много пользы, не меньше вреда, нулевой же баланс фигурирует исключительно при суммировании прибылей и потерь для технологий придуманных, но никогда не внедрённых в жизнь.
Дорога без отступления
Утверждение, что технология является независимой переменной цивилизации, требует более подробного объяснения. Доисторическое начало технологии можно отождествлять с первыми камнями, обработанными как инструменты. Кривая роста технологии поднималась вверх сначала очень медленно, через неолит, эру бронзы, а потом железа. Бурные изменения в этом процессе произошли лишь тогда, когда сила мускулов, ветра и текущей воды была заменена на механических коней эпохи угля и пара. Можно заметить, что у отдельных этапов технологического развития всегда был достаточно регулярный ход, состоящий из начала, периода развития и заката.
Технологии уже забытые, вышедшие из употребления при желании можно вернуть к жизни, например, производя инструмент из бронзы, а из стали – дамасские сабли. Они, однако, не очень-то были бы пригодны для какого-нибудь практического применения, то есть – как мы говорим сейчас – не имели бы спроса на рынке. В современную эпоху бурно развивающиеся технологии в принципе необратимы, подобно тому, как невозможно закрыть уже сделанное открытие. Так происходит, например, с атомной энергией, с многочисленными направлениями развития механизированного транспорта, в последнее время – с биотехнологией, новейшим достижением в области человеческой деятельности.
Отдельно следует добавить, что применение определённых технологий бывало для людей как полезным, так и роковым. Здесь проходит линия раздела между плодами технологии, ценными из рыночных соображений, то есть преимущественно используемых в мирных целях, и продуктами военного назначения. Предлагаемые технологии развиваются, потому что имеют покупательский спрос, зато милитаризация создаёт, как правило, материальную и финансовую нагрузку для государственных бюджетов. Правда, её задачей должна быть охрана граждан, но связана она с необходимостью огромных расходов.
Устаревшие технологии в виде репрезентативных произведений находят своё место только в музеях. Кроме того, время от времени происходят попытки преждевременного внедрения новых идей. В последнее время, на переломе XX и XXI веков, началось вторжение разнообразных технологий в жизненные процессы, а говоря точнее – в наши человеческие организмы. Некоторые шумно объявляемые премьеры достижений биотехнологии подобно, например, клонированию пока не оправдали возлагавшихся на них надежд.
ebooksa