У центрального входа в кровавый особняк — плотная шеренга черных змей. А вооруженная императорская стража замкнула всю площадь в строгое кольцо. И даже не пытается приблизиться. Еще бы — юная принцесса ведь уже спасена. Та, что Виктория.
И где, змеи его дери, сам нынешний император — узурпатор, сын узурпатора и племянник узурпатора⁈
Застывшее ледяной маской точеное лицо прекрасной императрицы. Испуганное личико маленькой принцессы — за плотным рядом крепких спин, сурово затянутых в серые кирасы. И в такой же кирасе — рослый, подтянутый вояка средних лет. Рядом с обеими августейшими дамами. Только что под локоток императрицу не поддерживает, но все-таки нет. Видимо, чтобы руки были свободны. Вооружен-то он до зубов.
Как и сама прекрасная императрица, кстати. И не исключено, что под длинным, плотным багряным плащом у нее тоже кираса.
Не слышно отдельных голосов — только один неумолчный, ровный гул. Будто из огромного пчелиного улья. Где ни у одной пчелы нет своей воли. Только непререкаемый приказ матки.
Неважно. Витольд поклялся Грегори спасти Беллу, и лучший друг принял клятву. А даже если бы и нет — виконт Тервилль слишком многим обязан покойной матери Арабеллы — Кармэн Ларнуа нир Вальданэ. Как и Арабеллиному отцу — герцогу Алексису Зордесу-Вальданэ.
И еще Вит слишком любит бедную Беллу. Ни в чём не виновную девочку — очередную жертву чужой бесчеловечной политики. В отличие от Изы, даже не пытавшуюся туда сунуться.
Змеи ли, люди ли — все вы сейчас одинаковы, все на одной ратной доске. И Витольд сметет с нее любого, чтобы спасти единственное здесь человеческое существо. Ну, кроме юной принцессы Виктории, конечно, но той ничего не грозит. Ее уже спасли — ценой двух других жизней.
Вот только одной решимости сейчас мало — напрямую не пробиться, только погибнуть. А последнее время уходит — горячей кровью из отворенных жил, душным песком раскаленного Хеметиса, где в древних пирамидах спят вечным сном давно мертвые правители. И кто-то из них тоже мог служить Черным змеям. Даже наверняка — служил.
Ищи путь, Витольд. Ты не убьешь один десятки вооруженных гвардейцев и почти столько же аспидных змей в человечьем обличье. Ты не умеешь летать, тебе не прорыть кротом подземный ход. А если где-то под землей ветвится уже когда-то прорытый чужими руками — тебе его не успеть отыскать. Ты ведь не ясновидящий.
В далеком Эвитане галдящая толпа любопытной черни уже собралась бы неподалеку. Здесь всех вблизи как ледяным ветром сдуло. Или сухим пустынным. Будто в мрачном, кровавом Мэнде.
И потому Вита заметят еще издали. Особенно если не мчаться со всех дурных ног, а просто быстро идти. Спокойно и уверенно. Авось, так сразу не пристрелят. Дождутся.
— У меня срочное послание для императора! — во всю глотку заорал он еще издали. — Это касается всего, что здесь сейчас творится!
Обыскали Витольда споро. Как и разоружили.
Ничего, оружие ему сейчас всё равно не поможет. Разве что героически умереть в попытке прорваться. И не добиться этим ничего.
И только бы сюда не успела донестись другая «срочная» весть. Как надежно запертый пленник сумел вырваться из-под стражи.
С другой стороны — вдруг он знает что-то важнее солдатских жизней? Здесь же беспощадная, циничная Мидантия. И вообще — сплошные прожженные политики.
Тащат Витольда внезапно не к якобы «Милосердному» императору Евгению, а к прекрасной и безжалостной императрице Юлиане. Ладно. К ней ближе, очевидно. Евгения-то на площади не видать.
Император, видно, занят чем-то более неотложным, чем спасение родной дочери. Предпочел поручить падчерицу властолюбивой интриганке-мачехе. Бывает. Во всех странах. У Витольда тоже есть отец. Всё еще жив, наверное… увы. Пока.
— Ваше Величество!