– Вы меня не поняли, – ласково сказал мистер Кордер. – Вам лучше избегать появления там в этот день.
– Да, обычно это унылые мероприятия. Спасибо, что предупредили. Спокойной ночи.
Она пошла к двери, нутром чувствуя, что ее снова окликнут.
– И еще, мисс Моул. На следующей неделе я приглашу одного джентльмена на ужин. Думаю, в четверг будет лучше всего. Его недавно назначили преподобным в молельный дом в Хайфилде – место скромное, но он воспринимает это как повышение, – и я считаю, что мы должны оказать ему радушный прием. Просто имейте в виду, хорошо?
– Да, – кивнула Ханна. – Желаете, чтобы я приготовила что‐то особенное?
– Уверен, что в этом могу полностью положиться на вас. На самом деле, должен сказать, я очень признателен, что вы уделяете такое внимание нашему питанию.
– Рада, что вы довольны, – искренне сказала она. Когда хозяин не проявлял тупого упрямства, то бывал великодушен, и Ханна даже улыбнулась. Но потом ее взгляд, отвлекшись от лица преподобного, случайно упал на портрет миссис Кордер, внимательно прислушивающейся к их беседе, и Ханна постаралась убедить себя: ее негласная компаньонка довольна тем, что Рут спит наверху в голубятне экономки, и доверяет Ханне сделать все возможное для Этель. – А кстати, – вспомнила она, – преподобный женат?
Раздражение мистера Кордера прорвалось в кислой улыбке.
– Это всегда первый вопрос! – воскликнул он. – Но разве для вас его семейное положение имеет какое‐то значение, мисс Моул?
– Самое важное, – заявила она, – ведь если он женат, то придет на ужин вместе с женой.
Роберт Кордер поспешно отвернулся.
– Нет-нет, он не женат, – пробормотал он.
Она посмотрела ему в спину почти с нежностью. Бедняга не способен раскрыть рот, чтобы тут же не выдать себя, и хотя экономка не сказала преподобному ничего впрямую обидного, но, возможно, дала пищу для размышлений. К тому же она выгуляла своего демона и мысленно набросала утешительную речь для Этель, пока поднималась к ней с чашкой горячего молока, и теперь постучала в дверь старшей дочери проповедника.
Пришлось подождать, пока та ее впустила. У Ханны сложилось впечатление, что все вещи Этель в спешке рассованы по ящикам и шкафам, но в комнате все равно витало ощущение беспорядка.
– О Дорис не беспокойся, – с порога заявила Ханна. – Прямо с утра я с ней побеседую. Мне будет проще это сделать, чем тебе. И вот, выпей, пока горячее. – Она старалась не смотреть на расцарапанное лицо девушки, но Этель выказывала стыда не больше, чем до этого – самообладания. – Я с радостью сбросила бы с себя эту обязанность, – добавила Ханна, – но нужно разузнать, что у нее за молодой человек.
– Она должна была рассказать мне! – выкрикнула Этель. – Я была к ней так добра!
– Да, – вздохнула экономка, – ошибочно проявлять доброту к людям, ожидая взамен награды: ее не будет. Для вас обеих было бы лучше, если бы ты постаралась вышколить Дорис. На следующей неделе, когда она при гостях начнет с грохотом метать посуду на стол, тебе придется краснеть за нее. Ты слышала, что ваш отец пригласил на ужин нового проповедника?
Этель, которая беспокойно била копытом и закатывала глаза, норовя сбежать, пока выслушивала упреки, замерла, когда Ханна показала ей сочную морковку.
– Проповедник? Кто он?
– Не знаю, – беззаботно сказала мисс Моул. – Какой‐то молодой человек, получивший место целителя душ, если в вашей религии так выражаются. В любом случае, надеюсь, он вылечит своих прихожан.